– А еще с кем-нибудь она общалась? – скорее просто так, для очистки совести спросил Рябинин.

– Нет, ни с кем, кроме Аллы Семеновны. Я во всяком случае не замечал, – ответил Зайчик.

Приближался вечер, а Рябинин ни отгадал ни одной загадки, не решил не одного ребуса. Только он подумал о том, что ему сказать Еремееву, как зазвонил телефон.

– Ну, что сыщик? Нашел девчонку? – прохрипела трубка недовольным голосом начальника.

– Нет! – коротко ответил тот и отключился, чтобы не слышать стенания Еремеева.

– Словно сквозь землю провалилась, – уже сам себе ответил он и поехал в роскошный загородный дом Самойловых. «Нужно поговорить с матерью и домработницей, а еще повидать Максима Самойлова, может там какая-нибудь ниточка отыщется» – рассуждал оперативник.

Особняк Самойловых утопал в буйстве красок и напоминал палитру художника. Все было ухоженно и необычайно красиво: дорожки, выложенные булыжником, клумбы, зоны отдыха с витыми скамеечками, альпийскими горками и фонтанчиками, бассейном в виде большой капли и прудиком с кувшинками под плакучей ивой. Чувствовалась рука дорого дизайнера-профессионала.

Разговор с матерью пропавшей девушки кроме слез истерик и не внятного бормотания ни к чему не привел. Домработница тоже пожимала плечами и повторяла как попугай одно и тоже: «Не знаю, просто ума не приложу».

«Чего его прикладывать, если его нет» – сделал вывод Рябинин, и попросил разрешения осмотреть комнату девушки.

Комната была с розовыми обоями, розовыми шторками с рюшами, кровать покрыта розовым покрывалом, в розовой вазе стояли розовые искусственные цветы. На кровати сидел розовый плюшевый мишка.

«Комната Барби», – мысленно обозвал ее Рябинин.

«Алые паруса» Грина, Сборники стихов Пушкина, Лермонтова, поэтов Серебряного века, и другие авторы со своими произведениями из школьной программы стояли ровными рядами на розовых полочках, вперемешку с куклами и мягкими игрушками. В белых шкафчиках был идеальный порядок, не пылинки, не соринки. Единственным, что по мнению оперативника отмечало, то что здесь жила живая девочка были книги о Гарри Поттере.

«Как в музее», – отметил про себя Рябинин.

В письменном столе лежали в пеналах: ручки, карандаши, кисти, ластики. За гардеробом, аккуратно сложенным стоял мольберт и картины. Оперативник стал их разглядывать. На переднем плане всюду были пейзажи: прудики с лебедями и утками, лужайки с тропинками и кустарниками, цветочные клумбы, заснеженные деревья со снегирями. Но вдали практически на всех картинах были изображены романтические сцены: целующиеся влюбленные; молодой человек с букетом цветов, ждущий встречи с девушкой; прогуливающаяся по осенней аллее парочка; за окном кафе, держащиеся за руки парень с девушкой.

– Скажите, Лиза была влюблена? – обратился он к матери девушки присевшей на край стула и нервно наблюдавшей за тем, как посторонний мужчина копается в вещах ее дочери.

– Нет! – замотала она головой. – Не знаю… – подумав, пожала она потом плечами.

– Вы вообще разговаривали со своей дочерью? Она делилась с вами своими переживаниями, проблемами, женскими секретами в конце концов? – почему-то стал раздражаться Рябинин.

– У нее не было проблем! Откуда у нее проблемы? У нее все есть: наряды – пожалуйста, лучшие репетиторы – пожалуйста, вкусная еда – пожалуйста, отдых за границей – пожалуйста. Какие проблемы? Какие переживания? Она занимается чем хочет, в силу своей занятости она редко днем бывает дома, а вечером она рисует, читает или учит уроки. Ей некогда думать о мальчиках. Да и рано еще, она же ребенок, – недоумевала мать. – У нее есть все, о чем только можем мечтать любой человек.