Весь в думах о том, как бы поскорее решить вопрос с несуществующим наследством, он шел домой. При этом он понимал, что сам ускорить процесс он никак не может. Следующее заседание, третье по счету, назначено на первое июня.

Кнопка позвонила ему на работу и сообщила, что вечером придет ее мама.

– Прости, она сама позвонила и напросилась в гости. Она сказала, что была в юридической консультации и кое-что она узнала.

– Зачем она ходила к юристу? – вспыхнул Алекс. – Я ведь сказал, что сам схожу. У меня на руках документ, юрист составил.

– Вот и рассмотрим твою бумагу, обсудим. Один юрист хорошо, а два – лучше.

В общем, Алекс шел домой в пренеприятном настроении. На улице было холодно, зацветала сирень. На душе тоже холодок. Он злился на ситуацию, на своенравие тещи, граничащее с самодурством. Была бы она сторонним человеком, он бы уже послал ее далеко… Но она мать любимой женщины.

Дома до прихода неродной родственницы он успел поужинать, вернее, забросить в желудок наспех приготовленные женой макароны по-флотски.

Теща с порога начала вещать о том, что в любом деле нужен профессиональный подход и каждый человек, попавший в суд, виновный или невиновный, должен иметь юридическую поддержку в виде судебного представителя.

Язык у тещи был выверенный и четкий, поскольку она сама не раз составляла юридические документы и даже участвовала в суде. Она привыкла быть правой и выигрывать, а на правое дело ничего не жалко.

Алекс устало слушал речь домашнего прокурора, который всегда прав. Вместо того, чтобы сосредоточиться на судебном деле, в которое он был поневоле втянут, он разрабатывал планы борьбы со cвоеволием тещи.

– Во-первых, я кое-что узнала про нашу мадам судью, – начала Бронислава Юрьевна, усевшись в кресло. – Она только что вышла из декрета, и наше дело ее первое дело, поэтому… Лель, принеси водички. В горле пересохло.

Кнопка нехотя поплелась в кухню за водой.

– … поэтому, – продолжила ораторша, – она будет рыть землю, чтобы до завершения дела собрать максимум доказательств. Чтобы противная сторона, то есть мы, не дай бог, не подала апелляцию на судебное решение. В общем, мадам не хочет упасть лицом в грязь.

– С этим надо смириться? – выдавил Алекс.

– Это надо принять.

Кнопка принесла маме воды. Та сделала несколько глотков, поставила стакан на журнальный столик и вытащила из сумочки очередной файл с какой-то бумагой.

– Вы как факир, Бронислава Юрьевна, – несмешно пошутил Алекс, – из сумки всегда вытягиваете «кролика».

– Читай, кролик!

Перед лицом Алекса появился документ из двух листов, на первом в самом верху было написано: Возражение.

Алекс не стал брать листок в руки. Он лениво встал, подошел к секретеру, достал из него синюю папку и торжественно протянул ее теще.

– Что это? – Бронислава Юрьевна подняла брови, которые тут же показались над дужками очков.

– Возражение, – ответил Алекс, довольный собственным ходом. – Я зря времени не терял. Был у юриста, он сочинил вот этот документ, который я преподнесу уважаемому суду в следующий раз!

– Шах! – озвучила Кнопка.

Бронислава Юрьевна никогда не теряла лица. Сдержалась она и сейчас. Она взяла из синей папки файл с возражением от юриста Алекса, молча пробежала глазами по строчкам.

Алекс молча торжествовал. Он был уверен, что прорвал «бронь», по крайней мере, попытался отразить натиск тещи.

Но не тут-то было. Теща отложила листок Алекса в сторону и вынесла вердикт:

– Галиматья!

Она как великая актриса сделала паузу, потом взяла свой листок и снова сунула его в руки зятю:

– Читай! Шапку не надо, вот здесь! – она ткнула пальцем в строчку. – По пунктам разнесено.