– Это Своран, недоучка из горных. Опять по нашим подвалам рыщет, морда каменная! Дождётся он у меня! Лучше, чтобы он вас не видел, иначе всё старшему брату расскажет, а тот – старшина рода Каменной наковальни. Я вас другим путём проведу.

Пришлось спускаться ещё ниже, в узкие тёмные проходы под мастерскими. Фонарей здесь не было, и Марика передала Регину светец. Ланек шёл следом за ним, всё так же сжимая рукоять ножа.

– Страшновато тут, – прошептал он. – У вас нечисть не водится?

– Какая нечисть, ты что? – хихикнул Регин. – Тут раньше цвергово серебро ковали. Кругом его частички: и в стенах, и в полу. Вот уж где ничего тёмного не заведётся, так это здесь. А разные зверюги могут. Те же снежные фурии…

– Правда, что ли? – Марика остановилась и потянулась к кинжалу.

– Ага, испугалась, дылда! – снова хихикнул проводник. – Нет тут никого. Фурии вокруг посёлка не водятся. Горные шакалы шныряют иногда, но они пещер не переносят.

Ланек молча слушал их подначки и вдруг сбоку, в пятне света, заметил очень знакомые линии.

– Эй, стойте! Регин, посвети!

В тёсаный камень стены была врезана восьмиугольная дверца, даже низкорослому Регину только по грудь. На тёмно-зелёной бронзе выпукло проступала узкая лента, сплетённая в трилистник. Знак Триглава! Ланек узнал бы где угодно символ, который столько раз чертил пальцем в воздухе, призывая незримую защиту. Девочки о нём не подозревают и не должны. Но там, за листом бронзы, может прятаться что-то связанное с его семьёй. Нельзя же просто так пройти мимо!

– Ты знаешь, что это за дверь?

– Да кто её разберёт? – пожал плечами Регин. – Тут много кладовок закрытых. Горцы, когда из посёлка бежали, попрятали разное, а вернулись не все. Вот и стоят их тайники. Потому, поди, Своран тут и рыщет. Ты только открывать не пробуй – нарвёшься на ловушку.

– Пакля, а тебе-то что до этой дверки? – удивилась Марика.

– Просто знак знакомый, – отмахнулся Ланек, ощупывая изъеденную патиной створку.

Ни ручки, ни петель, ни замочной скважины. Может, это и не дверь? Тогда что?

– Ладно, пошли дальше, – сдался он, решив оставить находку на потом. – Далеко ещё?

– Да рядом, считай: подняться осталось, вот уже лестница.

После подземелий залы мастерских казались светлыми и просторными, в одном даже были настоящие окна. Узкие и высокие, они глядели на подъёмник. Его каменная лента блестела в лунном свете, отполированная катками тележек, почти отвесно падая вниз, к речному причалу. Даже свежий снег не мог на ней удержаться. На другой стороне спуска виднелись дикие необработанные скалы.

– Эй, а где Кубарик? – спохватилась Марика, огляделась, встряхнула сестру за плечи. – Ты зачем его отпустила? Мы же ради него сюда и тащились. Где теперь его искать?

– Я не знаю… Мы как поднялись, он спрыгнул и всё время рядом был…

– Эй, ищите его! Кубарик!

Но прыгун как в воду канул.

– И что теперь делать? Вот ничего тебе нельзя доверить.

Марика уселась на обломок деревянной лестницы, насупилась и сложила руки на груди.

– Так я его сейчас позову!

Аника вытащила из-под плаща кантеле и прошлась пальцами по струнам. Скрипучий звук раскатился по углам, и издалека послышался ответ. Аника обернулась на голос Кубарика и снова тронула лады. Из-за кучи мусора показалась белая макушка с блестящими чёрными глазами. Прыгун смотрел недоверчиво, но, услышав новый аккорд, свернулся и подкатился к ногам сестёр.

– Ну, ты зачем убежал? – спросила его Аника и погладила блестящий мех. – Уходить не хочешь? Всё равно придётся, здесь тебя обидеть могут. Иди. Видишь, там скалы, свою родню ищи.

Кубарик, кажется, понял её, взобрался на подоконник и уселся там, поблёскивая тёмными глазками.