Содрогнувшись от осознания того, что он натворил, ван Рихт снова принялся за чтение письма и узнал, что сама Кэт Уолсон, на которую в полной мере вылился гнев супруга, в данный момент сидит дома под замком, и ко всему прочему, она сообщала своему возлюбленному, что находится в положении и именно он – Йоханнес ван Рихт – отец её будущего ребёнка.
Вот теперь Йоханнес точно знал, что ему делать дальше. «Самое время ван Рихту возвращаться к себе на „родину“ и чем быстрее, тем лучше, – подумал он, кинувшись лихорадочно собирать по дому ценные вещи, деньги и бумаги. – В конце концов, Амстердамская биржа ничуть не хуже лондонской, а чайную компанию вполне можно организовать и в Голландии».
Смертельный номер
Ровно через неделю после встречи в берлинском «Макдоналдсе», в воскресенье, жутковатый, но, несомненно, зрелищный перформанс в берлинском Трептов-парке состоялся. Прошло всё как нельзя лучше. Гретхен Гофман ликовала, да и как тут не порадоваться, когда от журналистов, телекамер, сочувствующей публики и просто любопытствующих было не протолкнуться. Это был неоспоримый и полный успех. Полиция в процесс почти не вмешивалась, и журналисты, жители немецкой столицы, туристы и случайные прохожие смогли вдоволь насладиться довольно-таки мрачным, но эффектным зрелищем.
Правда, акцию пришлось свернуть раньше, чем хотелось бы, поскольку Гретхен и другие организаторы как-то не подумали о том, что в конце октября в Берлине уже достаточно прохладно и лежащие в гробах активисты, облачённые в лёгкие саваны, довольно быстро замёрзнут. Несмотря на это недоразумение, в целом перформанс удался, и довольная собой Гретхен радостно суетилась, пытаясь руководить рабочими, загружавшими освободившиеся гробы в грузовики, арендованные коллегами из Free animals. В это же время озябших активистов поили горячим чаем около фудтрака, пригнанного предусмотрительным Майклом Уолсоном. При этом сам Уолсон держался в стороне, в рабочий процесс не вмешиваясь, да и во время самой акции зооактивист предпочёл роль наблюдателя. Поначалу он, зябко переминаясь с ноги на ногу, потолкался среди журналистов, подняв воротник добротного пальто, потом, видимо, замёрз и отправился греться в один из фургонов, доставивших в Трептов-парк реквизит. Из тёплого фургона Уолсон вышел, когда представление подошло к концу.
– Ну что, фрау Гофман, – спросил соучредитель Free animals, – нас с вами можно поздравить с отлично проведённой акцией?
– Да, это было здорово! – ответила Гретхен. – Я так вам благодарна, мистер Уолсон! Всё было организовано… просто отлично!
– Только надо поторопиться, – сказал Уолсон, показывая на гроб, оставшийся стоять на лужайке парка. – Аренда грузовиков скоро заканчивается, а кому-то из активистов, похоже, понравилось.
Гретхен посмотрела в ту сторону, куда указывал зооактивист. Всё уже было убрано, гробы и прочий реквизит загрузили в машины, кроме одного-единственного гроба, который всё ещё красовался посреди газона.