Учтиво попрощавшись с хозяевами, Йоханнес откланялся и, незаметно взяв со стола несколько кусков сахара, отправился домой. Проходя через разбитый перед домом сквер, он подошёл к привязанным около центральной дорожки псам и, тихонько присвистнув, бросил каждому по куску сахара. Собаки перестали рычать и стали довольно дружелюбно помахивать хвостами. Ван Рихт приметил развесистую липу, ветви которой нависали над окнами второго этажа, и направился к выходу. Пожилой привратник выпустил Йоханнеса на улицу, лязгнул засовом ворот и отправился спускать собак.

После полуночи, переодевшись в удобные башмаки и лёгкий камзол, Йоханнес ван Рихт вернулся к особняку Уолсонов. Окно комнаты, в котором день назад он видел Кэт Уолсон, едва теплилось светом и, на его счастье, оказалось открытым. Убедившись, что привратник мирно спит в сторожке у ворот, молодой коммерсант, не позабывший ещё навыков архангельского мальчишки, перелез через ограду, потрепал узнавших его собак по мохнатым холкам и стал взбираться на дерево. С ветвей липы он как мог осторожней спрыгнул на крытую черепицей крышу, потом долго прислушивался и, убедившись, что в доме царит тишина, а в спальне желанной красавицы никого, кроме неё, нет, залез в открытое окно.

Следующие несколько дней Йоханнес ван Рихт летал как на крыльях. Ещё бы! К хорошей идее добавилась и любовная победа. Его ночные визиты в особняк Джеймса Уолсона и его жены стали регулярными, благо сам плантатор уехал по каким-то делам в Эдинбург.

Нельзя сказать, что влюблённый Йоханнес совсем потерял голову. Главное правило, которое он сам себе сформулировал и накрепко запомнил, гласило: «Дело прежде всего». А дело потребовало от самого ван Рихта уехать из Лондона. Какой бы красивой ни казалась ему идея о «чайном» акционерном обществе, но это торговое предприятие должно иметь хотя бы видимость правдоподобия. О чае Йоханнес ван Рихт не знал ровным счётом ничего, ну разве что самую малость: он слышал о том, что растёт чай в Китае и этот напиток в последнее время становится популярным в Англии и её колониях, вытесняя не в пример более дорогой кофе. Этого, конечно, было недостаточно, и добросовестный Йоханнес решил восполнить сей пробел в своих знаниях. Он попытался поспрашивать о чае у знающих людей, торгующих на Лондонской Королевской бирже различными товарами, но те посоветовали прежде всего обратиться к учёным ботаникам. В итоге ван Рихт отправился на несколько дней в город Оксфорд, чтобы побывать в университете.

Из Оксфорда Йоханнес ван Рихт вернулся в ещё более приподнятом настроении, выяснив, что климат Вирджинии вполне подходит для чайных кустов, а плоскогорья плато Пидмонт весьма напоминают горные районы Китая, где, собственно, и выращивают чай. В красивый дом, где жил Йоханнес, арендовав там целый этаж, молодой коммерсант прибыл в отличном расположении духа, а дома его ждало письмо от Кэт Уолсон, которое напрочь лишило весьма довольного собой юношу хорошего настроения.

Любовница Йоханнеса торопливым полуразборчивым почерком сообщала ему о том, что случилась катастрофа: её муж узнал об их связи (нанял людей, которые следили за влюблёнными в то время, когда обманутый супруг был в Эдинбурге). Теперь плантатор Джеймс Уолсон, воспылавший праведным гневом, жаждет найти ван Рихта и жестоко поквитаться с ним за осквернение брачного ложа.

Прочитав первые строки письма, Йоханнес ван Рихт прежде всего возблагодарил Бога за то, что он так вовремя отправился в Оксфорд. Второй мыслью молодого человека было то, что даже если он выпутается из этой истории и останется в живых, его репутация будет навсегда испорчена, а о создании акционерного общества, как, впрочем, и о других коммерческих делах в Лондоне, теперь можно забыть. Соблазнил-то Йоханнес ван Рихт не какую-то жену трактирщика, а супругу одного из самых знатных и богатых людей по ту сторону океана. Не к чести молодого человека следует сказать, что о том, что теперь будет с его любовницей, он даже не подумал – ему теперь стало не до неё.