Марат Борисович Купцов выкупил акции завода, погасил «плохие» долги, утвердил план реконструкции предприятия и вместо того, чтобы сместить бесполезного руководителя, а еще лучше отдать под суд, попросил того остаться, посулив небывалую перспективу и долю в теперь уже прибыльном бизнесе – чудеса, да и только! При том, что Кураев никогда не верил в чудеса, в этот раз по какой-то странной причине проявил легкомысленную наивность, о чем впоследствии неоднократно жалел: надо было исчезать… пока не поздно!

– Матвей Михайлович, – Марат смотрел прямо в глаза директора. – Я хотел поговорить о вашем будущем.

Кураев вздрогнул, но при этом заулыбался еще более заискивающе.

Марат встал, оставив Кураева за столом в одиночестве, и начал прохаживаться по кабинету, создавая невыносимое напряжение, а затем присел за столом напротив и просто впился глазами в собеседника – тот чуть не потерял сознание, приготовившись к самому страшному.

– Как идет реконструкция предприятия? – вопрос-убийца.

Матвей Михайлович с трудом взял себя в руки и, постепенно усиливая напор, принялся демонстрировать класс софистики, казуистики и демагогии.

Марат не стал долго утомлять себя.

– Хорошо, хорошо… – остановил он расходящегося директора, – рад, что вы так рьяно взялись за работу, но… независимо от состояния дел, я хотел бы пересмотреть наши соглашения.

Кураев сощурился, демонстрируя непонимание.

– Понимаете… я не могу уступить вам долю в предприятии.

– Но… как же… это же… – Кураев от неожиданности чуть не потерял дар речи.

– Матвей Михайлович, – Марат оставался спокоен и вежлив. – Мы оба прекрасно знаем про ваш счет и недвижимость… Мы оба не сомневаемся в том, что они заслужены, но… учитывая состояние предприятия, которое я приобрел…

– Вы на что намекаете? – лоб директора покрылся мелкими капельками пота.

– Упаси меня бог, – Купцов поднял руки. – Упаси меня бог намекать. Говорю прямо: будущему политику нельзя заниматься бизнесом в этой стране.

– Как?.. То есть, в каком смысле политику? – глаза Кураева забегали, а слабенький мозг заработал на пределе своих возможностей.

Марат не выдержал и улыбнулся открыто: что за комедия!

– Господин Кураев, у меня и моих партнеров есть далекоидущие планы – более грандиозные, чем вы можете себе представить… Так вот, я хочу, чтобы вы поучаствовали в них – стали нашим доверенным лицом… Чтобы вы наконец использовали талант по назначению. Я предлагаю вам возглавить партию и сделать серьезную политическую карьеру, а это, знаете ли… это гораздо увлекательнее руководства заводом, в котором вы, кстати, – давайте будем откровенными – ничуть не преуспели.

– Но…

– Дослушайте.

Марат ужесточил тон. Кураев замолк.

– В нашей стране нельзя финансировать общественные организации и политические партии из-за рубежа. В нашей стране нельзя открыто бросать вызов власти. Именно поэтому вы пока останетесь директором российского завода. Более того, вы сделаете это предприятие одним из самых успешных, при этом уделив особое внимание условиям труда и благосостоянию сотрудников…

У Кураева закружилась голова. Он не понимал, чего хочет этот молодой, но ранний человек. Вопросы крутились роем надоедливых мух. Рот то и дело открывался в попытке спросить, но тут же закрывался под гнетом ледяного взгляда Марата Купцова.

– Мы вложим в «Металлист» большие деньги, обеспечим профессиональными кадрами. Вы назначите себе заместителей, которые проделают всю работу, а вы… вы соберете плоды.

Марат на несколько секунд замолчал, давая возможность недалекому оппоненту переварить услышанное.

– Контрактами вас обеспечат. Завод получит заказы, о которых можно только мечтать. Вы станете руководителем, который вытащит предприятие на новый уровень и, главное, создаст на нем такие условия работы, которым позавидует любой гражданин страны. В дальнейшем будет основана организация, защищающая права рабочих. Ваше имя будет синонимом защитника пролетариата, и это – именно это – станет билетом в большую политику.