– Васюкин, примите пленных и тщательно обыщите! – скомандовал капитан.– Раненных к доктору!

– Будет сделано, Ваше Благородие! – кивнул рыжеусый матрос.

На флоте я числился военным советником, но служил в Третьем отделении. Курировал боеспособность новых линкоров и фрегатов. А сегодня появилась возможность проверить боеспособность на деле, перехватив два османских линкора-разведчика. Командующий Черноморским Флотом вице-адмирал Корнилов сначала невзлюбил меня. Все флотские слегка недолюбливали Третье отделение, а у меня это будто на лбу написано. Но со временем вице-адмирал смирился с моим присутствием. Ему даже понравились мои новаторские идеи по модернизации кораблей: паровинтовые двигатели, мощные пушки и разработка броненосцев. Однако дело шло медленно. Перед войной на российских судоверфях построили всего три быстроходных фрегата-рейдера, три броненосца еще достраивались и пока стояли в доках Николаева. Четверть линейных кораблей и фрегатов оснастили паровыми двигателями, но остальные так и остались парусниками. К тому же за два месяца до войны, на Балтийском море, у острова Бронхольм разбился большой 52-пушечный «Архимед», гордость русского флота. Думаю здесь точно не обошлось без диверсии вездесущих британцев…

Когда всех пленных спустили в трюм, подошел лейтенант Кехтер. Худощавый и узкоплечий, в отличии от капитана Павла Верещагина, который казался настоящим былинным богатырем с широченными плечами и мускулистым торсом.

– Капитан, среди пленных оказался английский журналист. Он просится на разговор с вами. Утверждает, что имеет очень важные сведения.

Верещагин хитро подмигнул:

– Ну что, Андрей Иванович, поговорим с англичанином… Ведите, лейтенант!

Я заметил на палубе матроса Коваленко с перевязанной рукой.

– Демьян, здорово досталось?

– Ничего, Ваше Благородие, бывало и хуже. До свадьбы заживет!

Верещагин приказал немедленно выдвигаться к Севастополю. Мы вместе вошли в капитанскую рубку, через пять минут ввели англичанина. Он оказался довольно крепким мужчиной лет сорока.

– Меня зовут Джозеф Хантер. Я английский журналист.

– Вы почти идеально разговариваете на русском… – улыбнулся Верещагин.

– Я полиглот, знаю кроме родного еще четыре языка.

Капитан показал на рундук:

– Присаживайтесь, мистер Хантер.

Англичанин осмотрелся и осторожно присел.

– Господин капитан, мне как журналисту было интересно наблюдать за сегодняшним морским боем…

– В настоящее время Англия не находится в состоянии войны с Россией. Как только придем в Севастополь – я отдам вас представителям британской дипмиссии, и впредь рекомендую не появляться на османских судах вблизи российских берегов…

– Да, журналист это очень опасная профессия…

– Джозеф, а вы ведь не журналист, – сухо сказал я.

– Позвольте, не совсем вас понимаю…

– Я наблюдал за вами, когда вы еще поднимались на корабль. Вы внимательно осматривались, заострив внимание на батарейных пушках. Любой гражданский журналист после перенесенного боя выглядел бы потерянным, но вы держались хладнокровно…

– Мне не впервой видеть морские сражения. Я побывал и на африканских берегах, и в Индии… а вы, похоже, не моряк, хотя на вас форма морского офицера…

– Я из Третьего отделения и уполномочен задержать вас, как английского шпиона.

– Вы нарываетесь на международный скандал, господин…

– Господин Никитин.

– Мне плевать на дипломатию, когда моя родина в опасности… – Я нахмурился и пощелкал костяшками на кулаках.

Мистер Хантер побледнел и съежился на рундуке. На палубе отбили третью полуденную склянку. Капитан Верещагин добродушно улыбнулся и привстал: