Еще при себе у Жанны было белое недошитое свадебное платье, чулки и фата невесты. Эти вещи она тайком готовила к предстоящему бракосочетанию и время от времени надевала, любуясь своим отражением в старых, треснувших зеркалах. Она стащила у матери пару жемчужных колье, распустила их и украсила молочно-белыми жемчужинами вышивку на шелковом корсаже. В венок невесты, сделанный из белых шелковых роз, она вшила крохотные бриллиантики, выколупанные тайком из старой диадемы.

Распотрошив несколько нарядных ночных чепцов матери, Жанна раздобыла из них тонкие атласные ленты и ими украсила подвязки невесты.

На башне же Жанна пряталась по одной простой причине: она владела запретным заклятьем сильного магического призыва, и если сильно старалась - могла вызвать кого угодно, пусть даже и с того света.

Для того ей нужна была вещь, принадлежащая вызываемому существу, и чем она была дороже в свое время хозяину, тем лучше. Для этого-то Жанна и стаскивала с пальцев родственниц колечки и вынимала из их ушек серьги; иногда ей доставляло удовольствие пугать их, призывая глухой ночью в старую пыльную башню. Спросонья девицы не понимали, где они очутились, а подвыпившая Жанна, прячась в темноте, завывала жутким голосом и радостно хохотала, слушая, как верещат ее жертвы и мечутся по захламленному пыльному закутку.

Сейчас же ей интересно было, выжила Ивон или нет. И если выжила - то каково ей пришлось в королевском замке? Мучили, били? И сильно ли лют король?

А за одним, ну, кроме расспросов, Жанне страсть как хотелось поиздеваться над родственницей, демонстрируя ей свой роскошный подвенечный наряд и дразнясь, говоря, что плоды трудов Ивон пожнет именно она, Жанна.

Шепча слова заклятья, Жанна кинула сережку в священный сосуд и смотрела, как та с каждым словом растворяется в прозрачной воде. Как следует глотнув красного винца из бутыли, Жанна опустила на лицо фату, слегка грязноватую от постоянных примерок на пыльном чердаке, и пробубнила финальные слова заклятья.

Поднявшийся магический вихрь поднял пыль на дощатом рассохшемся полу, всколыхнул пламя на черных свечах, бросил в лицо Жанне старую серую паутину.

Жирная Жанна от нее только отмахнулась своей фатой и еще раз глотнула из бутыли. Вино приятным теплом полилось по ее горлу, придавая уверенности в собственном великолепии, и Жанна насмешливо зафыркала, в серых магических тенях узнав складывающиеся из ничего черты удивленной и перепуганной родственницы.

- Жанна? - удивленно пробормотала Ивон, увидев перед собой маячащий белый толстый силуэт.  - Что ты тут делаешь?..

- Это ты тут делаешь, - грубо прервала ее сестрица, снова прикладываясь к бутылю. - Я вызвала тебя!

Жанна взглядом победительницы окинула Ивон - и тотчас же сморщилась:  сестра не выглядела не измученной, не избитой. Наоборот: кажется, во дворце ей было даже лучше, чем в родном доме!

Ее волосы были отмыты, красиво причесаны и отливали темным медовым цветом. Красивое платье на ней было из яркого алого атласа, с открытыми плечами, с грудью, соблазнительно выставленной напоказ!

И в ушах сережки, да такие, что у Жанны от зависти голова закружилась, и она злобно сжала зубы, чтобы не выпустить ни звука, выдающего ее злость и разочарование! Длинные подвески из белого благородного золота, сплошь блестящие бриллиантовой россыпью, словно перья цапель в росе, оброненные на солнечном лугу! Ах, красота какая! Королевская роскошь!

- Ты с ума сошла?! - закричала перепуганная Ивон, оглядываясь кругом и узнавая заброшенную башню, где детьми играли все отпрыски Уорвика. - Мне нельзя! Нельзя отлучаться из дворца! Меня об этом специально предупредили - никаких отлучек домой, никакой магии! За это последует наказание! Если меня поймают…