Наследник для друга отца Олли Серж
1. Пролог
Пять лет назад...
Нина
-Я пришла заняться с тобой любовью! - Выдаю Дымову, глядя прямо в глаза и чувствую, как от страха перестаёт стучать сердце.
Он меня прогонит… Ну конечно! И расскажет про выходку отцу. А если расскажет, то уже какой смысл отступать? Я себе этого не прощу. И что он уедет, не прощу.
Илья сейчас пьян, одинок, а я сегодня выгляжу совсем не хуже тех женщин, с которыми он обычно проводит время. Салон, эпиляция… даже ТАМ.
-Ты комнатой не ошиблась, Нина? - Сухо интересуется Дымов.
Будто машинально снимает с манжетов запонки и закатывает рукава.
-Нет, - мотаю головой и закусываю губу.
Господи, Нина, ну что ты как школьница! Девочки что говорили? Нужно быть решительнее. Иначе он не поведётся.
Делаю глубокий вдох и нарочитым движением взбиваю кудри прически. Это придаёт уверенности.
-Я решила, что хочу подарить тебе на день рождения себя.
-Так… - потирая ладонями лицо, Илья делает несколько шагов по номеру. - И долго решала?
Очень! Очень долго, Господи, мужчина, просто возьми меня!
Понимая, что разговор сейчас приведёт к тому, что я просто разрыдаюсь, делаю несколько шагов в перед и кидаюсь на шею к Илье. Прижимаюсь к его губам своими.
Он на столько ошарашен, что несколько секунд даже меня не отталкивает. Крепко держу руками его шею и затылок. Ну, пожалуйста, отвечай мне. Ну… ты же мужчина!
И он срывается. Всего на несколько секунд сжимает мою талию своими огромными ручищами и вкручивает язык в рот.
Меня мгновенно окатывает кипятком от макушки до кончиков пальцев. Как же я об этом мечтала! Колени становятся мягкими.
-Девочка… - хрипит Дымов. - Ммм…
С моих губ срывается нетерпеливый всхлип. Только не останавливайся! Думать будешь завтра, пожалуйста…
-Мать твою, Нина, нет! - Рявкает Илья и решительно отталкивает меня от себя, отодрав руки. - Нет, нет! - Психует. Это - пиздец какой-то! Ты чего творишь? Тебе восемнадцать! Мне тридцать! Я же тебя на коленях держал и… Блять!
Делает глубокий вдох, прикрывает на секунду глаза и достаёт телефон.
-Сейчас водитель тебя домой отвезёт. Я скажу отцу, что ты облилась вином.
-Я никуда не поеду, - мотаю головой. - Я тебе нравлюсь. Ты… - глотаю воздух горящими губами, - ты смотрел на меня, когда я танцевала.
-Ты танцевала с пьяным придурком, Нина! Я следил, чтобы он никуда после этого танца не затащил. Что за диверсия, нахрен!
Слёзы обиды подкатывают к глазам.
Хочет! Он же меня хочет! Я почувствовала. Почему отказывается?
И плавясь под его сатанеющим взглядом, я сначала стягиваю с плеча одну бретельку платья, затем - вторую, позволяя ткани соскользнуть шелковым облаком к ногам.
На мне нет лифчика. Только трусики. Тонкое кружево. Хочется стыдливо перехватить грудь руками, но я сдерживаю этот порыв. И, покусывая губу, с вызовом смотрю на Дымова.
Он рывком расстёгивает верхние пуговицы рубашки, будто они его душат и быстро сокращает между нами расстояние. Останавливается возле моего плеча и, не касаясь, нависает, обжигая кожу дыханием. Делает глубокий вдох.
-У тебя уже был секс, Нина? - Спрашивает хриплым голосом и ведёт костяшками пальцев по моей спине - от плеча по лопатке вниз.
Мое тело реагирует мгновенно, покрываясь мурашками.
-Да, - не задумываясь, вру.
-И как? - Опасно уходит голос Ильи на обертон. - Понравилось?
-Понравилось, - киваю
-И кто же он?
Рука Дымова обжигающе зависает на моей попе. На мгновение мне кажется, что он действительно всерьёз размышляет ударить меня или нет.
-Одноклассник, - выпуливаю. Разворачиваю к нему лицо и тут же под его давящим взглядом поправляюсь, - парень один из параллели. После выпускного мы встречаться начали.
-Значит, ты у нас взрослая, несвободная женщина, - прищуривается Илья. - И решила разнообразить свою сексуальную жизнь.
Его голос разливается по моем венам хриплой патокой и бьет вниз живота, заставляя трусики намокнуть. Сознание раздваивается. Тянусь за поцелуем и получаю его. Напористый, злой, глубокий. Мне хочется поскулить от того, как давно я об этом мечтала. Сколько ночей. Мамочки! И мне сейчас абсолютно наплевать, что сам бы Дымов никогда меня не тронул. На трезвую голову или из уважения к отцу - не важно. Сейчас то он только мой!
Резко отстраняясь, Илья хлопает себя по карманам.
-Черт, презервативов нет. Ты же понимаешь, почему без них нельзя, Нина?
Я зачем-то киваю и чувствую, как щеки начинают полыхать.
-Не против минета? - Продолжает Дымов свои вопросы. Резко перехватывает меня за горло, сжимает и заставляет посмотреть себе в глаза. - Я очень люблю, когда девочки, стоя на коленях, берут член в рот. Сосут. Тебе такое нравится? Нравится, Нина, вести себя как шлюха? - Встряхивает меня и отшвыривает, как котёнка на диван. Сам отходит к окну, подхватывая по пути со стола пачку сигарет.
-Пошла вон отсюда.
Обескуражено хватаю ртом воздух.
-Что? - Не понимаю смены его настроения.
-Я сказал: «Пошла отсюда вон!» - Рявкает Илья. - Или я прямо в этом виде спущу тебя вниз к гостям и сдам отцу!
Слёзы унижения все-таки брызгают из глаз. Обида накрывает меня с головой. Оглушает и мешает глубоко дышать. Я сползаю с дивана на пол.
Если он меня не хочет? Если не нравлюсь? Зачем он меня тогда целовал? Зачем трогал?
Платье рвётся по шву в тот момент, когда я пытаюсь быстро втиснуть в него грудь.
Вот теперь я точно выгляжу как шлюха.
Хватаю сумочку и выбегаю из номера.
Заворачиваю за угол к лифтам и стекаю по стене вниз на ковёр.
В груди болезненно рвётся и ухает. Хочется повыть в голос. Зачем я к нему пошла? Почему из всех мужчин на планете именно он засел в голове? А главное - где найти силы, чтобы больше никогда с ним не встречаться? Пусть уезжает! И никогда не возвращается!
2. Глава 1
Нина
Старые половицы блестящего паркета скрепят под ногами. Кажется, я обхожу комнаты раз в пятый. И не могу уйти. Автобус через тридцать минут…
Это все больше не мое. Не могу поверить… Как так вышло?
Вот тут возле окна стояли кровать и стол. Я за ним уроки делала. Здесь на подоконнике росла календула, чтобы я ее заваривала и полоскала горло, когда болею. По вечерам, когда холодало, папа разжигал в зале камин. А напротив через коридор была его комната и по совместительству мастерская. Я называла ее «кузницей красоты». Папа был очень талантливым ювелиром. Уважаемым человеком. И вдруг сердце… долги эти страшные. Откуда они взялись? Мы всегда жили по-средствам. Не шиковали.
Кидаю последний взгляд вглубь дома, забираю документы от риэлтора с серванта и решительно выхожу на улицу.
Меня обдаёт стеной сырости и дождя. Какая символичная погода. Запахиваю кофточку покрепче и застёгиваю рюкзак. Надо бы ускориться.
Под крышей остановки постепенно начинают собираться и другие, такие же мокрые люди. Кто-то с ведрами ягод, кто-то с поломанными ветром зонтами.
Между бабульками начинается перепалка за место на лавочке. Выползаю из уголка, освобождая своё. Это, конечно, мало помогает от шума и повышенных тонов, но зато даёт возможность быть не втянутой в обсуждение современной прогнившей молодёжи.
-Ах ты ж плесень лохматая! - Вдруг восклицает одна из женщин. - Напугал. А ну пошёл отсюда!
С жалким скулежем из-под лавки вылетает мокрый, трясущийся пёс.
Ну и кто из нас прогнивший спрашивается?
Роюсь в рюкзаке, разыскивая остатки бутербродов и иду следом за собакой за остановку.
-Тише, тише, - подхожу к животному ближе и кладу еду на пятачок сухого асфальта. - Покушай. Я не буду обижать.
Дождь лупит меня по спине, пропитывая насквозь кофточку и длинный сарафан.
-Ты посмотри, что она делает?! - Слышу за спиной новый виток общественного негодования. - Псину прикормить удумала. А завтра она свой выводок сюда принесёт. И что? Будет снова свора бегать?!
Не реагируя на ругань, остаюсь стоять снаружи остановки. Благо, автобус уже начинает виднеться на горизонте.
В салоне мне по-случайности достаётся козырное сиденье, стоящее прямо на двигателе. Попа, конечно, трясётся как на терке, зато тепло. Я даже немного расслаблюсь и расправляю сарафан, чтобы сох.
Смотрю на часы и мысленно раскладываю оставшееся время пути до общежития на промежутки. Десять минут на пересадку. Маршрутки ходят часто, слава Богу, и ещё пол часа доехать-дойти.
Очень не хочется опаздывать и вступать в общение с комендантом. Нет, женщина она хорошая, пустит, даже если ночью заявишься, но полы мыть заставит. На уборщицах так экономит. Надо сказать, что система работает безотказно. Общага у нас блестит. А за особо тяжкие преступления, к уборке добавляется тортик и палка сырокопченой колбасы. В общем, справедливо, чего уж.
Рисую на запотевшем стекле пальцем, снова улетая в воспоминания. Мысленно хихикаю, видя проплывающую мимо вывеску кафе «Шашлык и тандыр» - местной точки притяжения «ночных бабочек». В детстве мне они так нравились! Красивые… В цветных курточках, с ярким макияжем, на каблуках. Жевали жвачки и ездили на красивых больших машинах.
Мама, как узнала, кем я восхищаюсь, чуть противень с курицей не уронила, а после жестко развеяла мои ошибочные мышления.
После, уже лет в пятнадцать, я очень боялась ходить возле дороги одна. Боялась, что с проституткой перепутают и в машину затащат. Брала с собой холщовую сумку или прибивалась к соседям. Сейчас это все вспоминать забавно…
Внезапно автобус начинает резко тормозить и даёт ощутимый крен вправо. Такой, что я впечатываюсь лбом в стекло, а люди начинают ругаться и причитать, пытаясь поймать пропадавшие сумки и ведра.
