Я киваю и спешу в ванную. Смотрю на себя в зеркало. Синяк и правда уже проступил. И больно чертовски. К боли мне не привыкать — часто дрались в детском доме, — но мужчина ударил впервые. Обидно от этого и растрачиваются остатки уважения к мужскому полу, которых и так совсем немного после бывшего парня во мне было.

Выхожу из ванной и иду в комнату переодеться. Мария Александровна стоит в коридоре, прислонившись к стене.

— Должна тебя предупредить, что человек он очень непростой. Его называют Шрам. Он жесток, холоден и властен. Для него не существует понятия любовь.

С каждой новой истиной мне становится всё страшнее. Смогу ли я оставить ребенка такому человеку? Получится ли сбежать от него, если вдруг решу забрать малыша? Вопросов в голове много, но я надеваю это бирюзовое платье до колен с глубоким вырезом декольте, стараюсь прикрыть его, как могу, потому что я сейчас напоминаю девушку лёгкого поведения.

Распускаю волосы и расчесываю их. Пытаюсь прикрыть синяк, как только могу. Хочу сделать макияж, но Мария Александрова поторапливает меня.

— Не надо тратить время на косметику. Ему нравится всё натуральное. К сожалению, — с какой-то горькой ухмылкой говорит она, и я вспоминаю, что её шикарная грудь -силиконовая, а также беру на заметку, что у неё были или есть какие-то отношения с этим мужчиной.

— Я готова, — выхожу я, и ловлю на себе восхищённый взгляд.

— Прекрасно. Просто прекрасно. Уверена, что рыбка клюнет на наживку.

Не понимаю, какая для неё выгода в этом сводничестве, но решаю не вдаваться в подробности. Всё, что сейчас должно меня интересовать — деньги. Я пытаюсь заглушить внутри себя сверчка Джимини*, но он не даёт никакого покоя, наступая на самые больные мозоли и мучая мою совесть.

***

Я сижу в своём любимом кресле и вспоминаю тот вечер, когда задумался о ребёнке. Не сам, конечно, — на мысль натолкнула Мария, — но я представил маленького карапуза, бегающего по дому, и понял, что совсем не против стать отцом. Воспоминания того дня начали мелькать перед глазами.

— Лёш, а ты почему не женишься? — спросила Мария, надевая свой шёлковый халатик и поправляя волосы.

— Действительно хочешь поговорить об этом?

— Тебе бы наследника завести… Я понимаю, что женщинам ты не доверяешь, но ребёнок… Это же такое счастье.

— Сама тогда почему сына родителям сплавила? Или хочешь его моим наследником сделать?

— Скажешь тоже… У моего сына наследства достаточно. Хотела дать хороший совет лучшему любовнику…

Комплимент, однако. Впрочем, мне всегда плевать было, сколько у неё там любовников кроме меня.

— Просто тебе уже тридцать два, почти возраст Христа… И жениться ты точно не намерен, а деньги-то твои куда пойдут? Знаешь, мужики обычно рано умирают…

Умирать я пока не собираюсь, старуха с косой обходит меня десятой дорогой, а вот слова Марии заставили задуматься. И теперь, когда я плавно приблизился к тому самому возрасту Христа и пару дней назад отметил свой тридцать третий день рождения в компании бутылки красного болгарского вина, я ощущаю треклятое одиночество всё острее.

До женщины мне нет дела. Каждая из них лживая. Рядом будет только пока видит выгоду, а чуть что не так, сразу начнёт искать себе новый полигон. Да и кто посмотрит на меня? Только охотница за богатствами.

Веки начинают тяжелеть. Тело растекается по креслу. Сегодня выдался непростой день. Еле как вырвал это треклятое разрешение на снос библиотеки в центральном сквере. Туда всё равно никто давным-давно не ходил, но зато меня выставляли Чудовищем, что оставляет людей без работы. Хотя я готов обеспечить их должностями в новом развлекательном комплексе, что будет там располагаться.