Помрачнев, Лармана недовольно кивнула, подняла руку, созерцая поблескивавшие на пальцах капли.

– Он давно уже предлагал пригласить вас. Но я отказывалась. Это казалось мне отвратительным. – губы ее задрожали.

– Вы и теперь считаете так же?

– Нет. – она приподняла левую бровь, искоса взглянула на меня. – Теперь я с нетерпением жду вас.

На иное не следовало и надеяться.

– Скажите, все ли ваши пациентки страдают так же, как я?

Двигатель лодки затрещал громче, она наклонилась вправо, минуя плывшее по реке, едва заметное над ее поверхностью обмазанное желтоватой слизью бревно, выставившее вверх длинную надломленную ветвь, отяжелевшую от множества ярко-зеленых на ней жуков.

– Что вы имеете в виду? – вопрос ее удивил меня, ведь любой из сеансов моих посвящен был только женскому наслаждению и никогда не оставался без него.

Девушка придвинулась ко мне, ладонью придавив шляпку, озорно взглянула на лодочника, придавшего себе вид внимательного и увлеченного происходящим на реке, приблизила губки к моему уху.

– Я едва могу дождаться, когда муж снова придет ко мне. А ведь он делает все правильно, согласно всем положениям и предписаниям.

– Вы получаете от него удовольствие?

– Конечно. Я не могу жаловаться. Но каждый раз, когда он уходит, я понимаю, что мне недостаточно. Еще в столице я разговаривала об этом со своими подругами. – она смутилась, на мгновение замолчала. – С одной подругой. Она говорила мне, что ей более чем достаточно посещений мужа, хотя у него и орган был меньше и справлялся он быстрее. Что со мной, доктор?

– Все женщины и мужчины разные, моя дорогая. Иногда требования нашего тела, жадного до удовольствий, превосходят все разумные пределы. Люди обретают пристрастие к опасным веществами оказываются неспособными отказаться от них, даже понимая их разрушительное действие. Наш разум, достижения нашей науки позволили нам понимать враждебность страстей, необходимость смирять их, обращать на пользу себе. Мы должны преодолевать в себе чрезмерность, тогда мы сохраним здоровье и жизнь наша будет долгой и лишенной страданий.

– Боюсь, что я уже могла навредить себе, доктор. – голова ее печально опустилась.

– О чем вы говорите?

– До того, как выйти замуж, я часто успокаивала себя собственными руками.

К сожалению, даже в столице девицы нередко оказывались недостаточно внимательными к себе и слишком слабыми перед соблазном плоти. Строжайшая дисциплина, требовавшаяся от подростков, прежде всего зависела от их родителей, для которых имелось немало пособий и книг, описывавших многочисленные способы уберечь потомков от рукоблудия.

– Как часто, моя дорогая? – иные из моих пациенток рассказывали, что десятками повторений подобных ласк доводили себя до изнеможения, не в силах поутру подняться с постели.

– Иногда по несколько раз в день.– шепот ее стал почти неслышим, губы едва не касались моего уха, но слышалась мне только смущенная радость от тех воспоминаний.

– Вы прекратили делать это после замужества?

– Почти. – отодвинувшись от меня, она взглянула исподлобья, как будто признание то было для нее приятным.

– Не беспокойтесь. Вы еще очень молоды, ваш организм восстановится и восполнит свои силы. Вот только с ребенком я рекомендовал бы вам подождать не меньше года.

– Муж стал говорить о ребенке, как только мы переехали в новый дом. – опечалившись, она отвернулась от меня.

– Кажется, у вас нет желания иметь детей? – все чаще встречались мне женщины, не желавшие продолжения рода, что тревожило меня, мечтавшего о будущем, полном силы и красоты, но наблюдавшим его возможным только для слабости и уродства.