Среди той относительно небольшой доли солдат, которые совершают убийства в бою, присутствуют самые разнообразные эмоции: холодность и деловитость, гордость за собственное мастерство, приподнятое настроение от хорошо выполненной работы, ненависть, неистовство, чувства, связанные с отмщением за погибших товарищей, несомненное удовольствие. Трудно сказать, какая доля солдат испытывает те или иные из перечисленных эмоций, однако для теоретического объяснения важнее выяснить, в каких условиях это происходит. Кроме того, положительные эмоции, связанные с убийством, следует сопоставлять с отрицательными – в качестве примера можно привести следующий эпизод, имевший место в ходе Боксерского восстания:

Солдаты могут вести себя в бою самым разнообразным образом. Лучше всего рассматривать эти варианты поведения в виде континуума с различными степенями и разновидностями напряженности и страха, с различными уровнями неумелости или мастерства в проистекающих из этого действиях. На одном конце данного континуума оказываются оледенелая неспособность к действию, зарывание в землю или попытка по-детски спрятаться из поля зрения врага. Следующий шаг – паническое отступление. Далее следуют обделанные штаны – физические проявления страха, которые необязательно мешают по меньшей мере выполнять движения, требуемые боевой обстановкой. К этой части континуума также относятся отставание от линии фронта, поиск оправданий для любых действий, лишь бы не двигаться вперед, и исчезновение с позиций [Holmes 1985: 229]. Далее располагаются следующие действия: солдат может продвигаться вперед без стрельбы; не стрелять самостоятельно, но помогать тем, кто стреляет, например поднося боеприпасы или перезаряжая оружие; стрелять из своего оружия, но неумело, не попадая в противника. Наконец, в самом конце континуума находятся точная и своевременная стрельба, а также другие агрессивные перемещения во время боя. На данный момент мы не располагаем четкими свидетельствами относительно того, какие эмоции испытывает человек на этом высшем уровне умелого насилия. Быть может, здесь просто нет внешних проявлений страха, а полное отсутствие субъективного или скрытого страха случается реже? Об отсутствии страха в бою сообщают относительно немногие [Holmes 1985: 204]. Не на этой ли оконечности континуума обнаружатся ликование и наслаждение боем? – а то и такая более экстремальная эмоция, как удовольствие от убийства? На сей счет существуют разнообразные народные теории, однако по-прежнему необходимо выяснить, является ли умелое насилие «горячим» или «холодным».

Здесь можно вновь обратиться к фотографическим свидетельствам. На фотоснимках боевых действий из источников, перечисленных в прим. 8 на с. 908–909, по видимым лицам и позам солдат можно судить об эмоциях 290 человек28. Распределение этих эмоций выглядит следующим образом: