Гипотетически урон для посторонних лиц можно снизить при помощи технологических усовершенствований. По состоянию на начало XXI века к соответствующим методам относятся компьютерный контроль над ведением огня, дистанционное радиолокационное и спутниковое зондирование, высокоточные системы наведения бомб и ракет, а также усовершенствованные прицелы и сенсорные системы для сухопутных вооружений и стрелкового оружия. Тем не менее опыт войн начала XXI века демонстрирует, что такие проблемы, как поражение посторонних лиц и дружественный огонь, никуда не делись20. Эти закономерности позволяют предположить, что корень проблемы заключается не в технологиях, а в неразберихе или напряженности самого сражения. Каким бы технически надежным ни было оружие, оно всегда контролируется людьми, которые выбирают цели или по меньшей мере задают критерии для стрельбы по ним, – сколь бы автоматически ни происходила реализация этих задач. А если учесть, что сражение состоит из таких элементов, как оборонительное уклонение от встречи с противником, обманные действия и маневрирование, то точный выбор цели по умолчанию оказывается сложной задачей. Поэтому нет ничего невероятного в том, что празднование свадьбы в Афганистане принимается за скопление боевиков «Аль-Каиды» [организация, запрещенная в РФ] (в особенности если аппаратура обнаружения находится в открытом космосе), а больница рассматривается в качестве прикрытия склада с оружием. Опустошительная огневая мощь побуждает противника прятаться где придется, включая гражданские объекты или поблизости от них; зная об этом, нападающие, которые располагают высокотехнологичным оружием дистанционного действия, имеют основания для расширенной, а не узкой интерпретации своих целей. Сражения порождают атмосферу, в которой цели выбираются в тумане войны. В череде технологических усовершенствований, которые идут уже на протяжении многих поколений, не обнаруживается ничего, что позволило бы допустить, что перечисленные факторы утратят свою значимость.

По мере снижении боевых потерь потери от дружественного огня, напротив, возрастают. Во время войны в Афганистане в 2001–2002 годах доля потерь от дружественного огня и несчастных случаев составила 63%21. В войнах, где одна из сторон обладает технологическим превосходством, потери, которые несет от противника армия с высокотехнологичным оснащением, как правило, невелики, поскольку обычно она ведет огонь с приличного расстояния, обладает высокой мобильностью и может легко эвакуировать людей – как следствие, количество погибших, по всей вероятности, будет незначительным, поскольку в таких условиях медикам гораздо легче прийти на помощь раненным в бою. Более существенная доля погибших приходится на дружественный огонь, а в особенности на смежные случаи, когда причиной потерь являются транспортные аварии, в которых виноваты сами пострадавшие. Так происходит, во-первых, потому, что доля потерь от рук противника снижается, а во-вторых, из‑за того, что армия более существенно зависит от высокотехнологичных средств передвижения, прежде всего боевых вертолетов и другой по определению опасной техники. Возрастающая мощь боеприпасов также представляет опасность для всех, кто находится поблизости, в особенности для военнослужащих, которые занимаются их транспортировкой и хранением. Во время войны в Ираке в 2003–2005 годах значительную часть смертей от несчастных случаев повлекли происшествия, связанные с боеприпасами.

Новостные СМИ открыли для себя феномен дружественного огня именно в ситуации, когда боевые потери в ходе американских военных операций 1990‑х годов снижались. Когда на протяжении многих недель боевых действий потери в отдельно взятых эпизодах составляют одного или несколько человек, такие события, как один сбитый летчик или убийство одного оперативника ЦРУ при допросе пленных, привлекают большое внимание СМИ – все это было бы невозможно в ходе предыдущих войн, когда потери были настолько обычным явлением, что большинство погибших с неизбежностью нельзя было назвать поименно. В условиях подобного внимания общественности несчастные случаи, связанные с дружественным огнем, становятся предметом чрезвычайно пристального рассмотрения, хотя во время Второй мировой войны они бы попросту не были заметны на фоне массовых потерь. Однако от расследования инцидентов с дружественным огнем и назначения виновных их вряд ли станет меньше, поскольку они структурно встроены в ситуации насильственных конфликтов. Подобно политическим скандалам, неоднозначные ситуации такого рода воспроизводятся, так что расследования, бурная реакция общественности и наказания не приводят к их исчезновению