– Не боитесь, что сбежит? – удивился капитан, отпихивая доски под ногами. И, нагнувшись, вошел в помещение.

– А чего бояться? Сам здесь засел и не выходит. В генштаб запрос делать собирался, да вот ты появился.

На полу, застеленном соломой, сидел молодой солдат в потертой гимнастерке. Услышав голоса, он вскочил и, вытянувшись в струнку, козырнул. Васютков узнал Алексея и облегченно вздохнул:

– Ваше высокоблагородие, счастье-то какое! Не верят мне, что русский я. Да какой же я шпион, по-немецки-то ни бу-бу.

– А пойди разбери. Время сейчас такое, рядовой. На слово доверишься, а потом выяснится, что «герцог», – пожал плечами Феликс. – Хорошо, что Алексей Константинович тебя признал, уж больно надоел ты нам, солдат.

– А кто такой «герцог»? – не понял Михаил, опустив руку от виска и немного расслабившись.

– Это те, кто на два фронта работают.

Васютков резко покраснел. Волна краски залила шею и уши, над верхней губой выступили капельки пота.

– Да вы чего? – от возмущения задохнулся он, забыв о субординации, – как на два фронта? Я России присягал, ей и служу…

Алексей похлопал солдата по плечу:

– Извини. Феликс Васильевич не утверждает, что подозревает тебя, просто разъяснить пытается, что и среди наших полно гадов. В тебе, Васютков, я уверен, как в себе, полностью ручаюсь перед господином подполковником, что ты не предатель и не шпион.

Михаил с благодарностью посмотрел на бывшего командира и с опаской покосился на Феликса. Тот ухмыльнулся и вышел.

Снаружи послышались выстрелы артиллерии.

Алексей и Васютков выбежали из сарая.

– Во! Надоело германцам наше с болгарами панибратство, – азартно крикнул им Феликс, – бой, а я в кальсонах…

Мимо них просвистели пули и врезались в деревянные стены сарая.

Алексей пригнулся и зарядил револьвер. Поправив китель, он оглянулся на Феликса и улыбнулся.

– Как в старые добрые времена? Во врага стреляй, друга оберегай!

– Ага, – кивнул Феликс, поправляя кальсоны и хватая винтовку, – ничего не изменилось, брат. И не изменится.

Удивительно, как быстро перемены отразились на столице. Меньше года назад Алексей наслаждался уличными оркестрами, запахом цветущей сирени, любовался молодыми девушками, одетыми в белые воздушные платья. Народ ликовал, радуясь успехам русской армии, заваливал восхищенными письмами генерала Брусилова, люди улыбались друг другу, обнимались на улицах и верили в скорую победу.

Революция. Кем написан сценарий, кто режиссер этого террора и насилия? Кто вершит правосудие над простыми жителями и разрушает привычное мирное течение жизни?

Подполковник Горин присягнул Временному правительству. Присягнул, как все, но испытал при этом мерзкий привкус во рту. Слова клятвы шли из горла с трудом, пару раз он закашливался под смешок присутствующих. Чувствуя себя полностью раздавленным, он вернулся на фронт. Солдаты перестали подчиняться приказам, следовало поражение за поражением. Накопившаяся усталость и нежелание принимать условия солдатских комитетов дали волю кулакам. Алексей отметелил обнаглевшего рядового, который наотрез отказался идти в бой и при этом плюнул под ноги командиру. За это его вызвали в Петроград оправдываться перед Керенским.

Вместо оправданий он высказал свое мнение о новых законах и порядках, за что был унизительно выведен из генштаба с приказом немедля отправляться на фронт.

Заслуженный «уговариватель», как Алексей называл Керенского, презрительно повторил, что прежние порядки в армии недопустимы и если кого-то это не устраивает, то он с радостью примет рапорт об отставке.