– Лер, ну подожди ты. – Хватает меня, и я резко дергаюсь, освобождая руку от его захвата.

Смотреть на него противно и невыносимо после всего. 

– Мне кажется, мы уже все выяснили, – шиплю я зло. О том, как он меня унизил, не вспоминаю. Ему это знать необязательно.

– Детка, ну прости, это было неожиданно. Я хрень сморозил, растерялся.  – Он пытается меня обнять, я отступаю в сторону.  

Краем глаза замечаю, что Давид направляется к нам размашистым шагом. Дверца его внедорожника осталась открытой, мотор заведен. Выражения лица Давида в темноте не видно.

– Мне кажется, девушке неприятно твое общество, — голос Давида отдаётся вибрацией во всем теле. В нем скрыты угроза и недовольство. 

– А ты еще кто такой? – с неприязнью переводит свое внимание на него Леша,  забывая на какое-то время обо мне. – Мы с моей девушкой сами разберемся, кому и что приятно. А ты проваливай, – самоуверенно заявляет он.

На лице Давида появляется кривая усмешка, которая не обещает ничего хорошего. Слишком уж хорошо  я знаю бывшего мужа. Все ещё с лёгкостью могу прочесть каждую его эмоцию. 

Он проходится по нам изучающим взглядом, останавливается на руке Леши, который все еще придерживает меня за поясницу, пытаясь притянуть к себе. 

Взгляд Давида чернеет. В нем проскальзывает недовольство и гнев. Неужели решил, что я нуждаюсь в его помощи? Что сама не справлюсь с  Алексеем? 

– Руки убрал от нее, – от холодного тона Давида вздрагиваю даже я. 

Запоздало понимаю, что не ему решать, кому меня трогать, а кому нет. Он потерял это право три года назад. 

Но я настолько поражена этой встречей, что мыслю и действую заторможенно. Поэтому все ещё молча пялюсь на него, не в силах произнести ни слова.  

– А то что? – Леша выпирает вперед грудь, щетинится при этом, словно желая подразнить Давида, прижимается ко мне ещё теснее.

– Поверь, тебе не захочется это узнать, — лениво говорит Леонов,  ещё на шаг сокращая между нами дистанцию. 

– А ты у нас такой смелый, да? Знаешь вообще, кто я?

Ни один мускул не дрогнул на лице Давида. Он все так же смотрел на Лешу снисходительно-насмешливым взглядом. Словно на несмышлёного ребёнка, который пытается доказать свое превосходство. 

– Да мне насрать. – Он скрещивает руки на груди, каждая мышца на его теле напрягается. 

– У вас все хорошо? – выглядывает из такси водитель, видно, что нервничает. Телефон в его руке разблокирован, он готов в любую минуту вызвать полицию. 

– Все просто отлично, – поворачивается к нему Леша. – Не ждите нас, езжайте, я сам девушку подвезу.

– С тобой я точно никуда не поеду, – мне надоедает смотреть на этих двух петухов, и я встреваю в разговор. – Это была наша последняя встреча, Алексей. Всего хорошего, — с нажимом объявляю я в надежде на его понятливость. 

Я разворачиваюсь, намереваясь уйти, но Леша не дает. Он ловит меня в кольцо своих рук, прижимает к своей груди спиной и шепчет в самое ухо:

– Детка, ну чего ты завелась? Подумаешь, сдуру хрень сморозил.

Его прикосновения мне неприятны после отвратительной  реакции на мои шрамы в спальне. 

– А ты  у нас, видимо, непонятливый. – Сильные руки Давида рывком отрывают от меня парня, причём так неожиданно, что я негромко вскрикиваю от удивления.

– Ну все, ты меня достал, – рычит Леша и замахивается кулаком. 

Но у Давида  перед ним преимущество. Он тренированный боец, который много времени потратил на оттачивание своих навыков.

Поэтому он с легкостью перехватывает удар, выворачивая  кисть Леши, который  вскрикивает от боли.

– Так понятней? – лениво спрашивает у него Давид.  – Или еще пообщаемся?

– Да пошел ты, – шипит Леша и снова вскрикивает от боли.