Перебои с топливом вызывали у граждан всё большие опасения. Керосином в первую очередь обеспечивали армию. В тылу же снабжение населения керосином было недостаточным. За керосином приходилось долго стоять в очередях.[260]

Петроградская газета „Наш век“ опубликовала на эту тему характерную заметку. В ней констатировалось, что 12 (25) января 1918 на углу Лермонтовского и Канонерской улицы, у одной из съестных лавок в очереди за керосином стояло несколько сот человек. Когда около 18.00 объявили, что керосина больше нет, среди женщин, продежуривших весь день, началось сильное волнение. Скоро к очереди было направлено несколько красногвардейцев. Залпами в воздух они рассеяли толпу.[261]

Подобные метаморфозы стали итогом длительного процесса сокращения работы топливной индустрии. Система топливного обеспечения России пережила заметный спад ещё до Февральской революции. В империалистическую войну топливно-энергетический комплекс пришлось перепрофилировать через диверсификацию ресурсов. С 1916 по 1920 год доля каменного угля понизилась с 67 % до 36 %, а нефти – с 19 % до 10 %. Доля дров выросла с 14 % до 50 %.[262]

Продвижение Центральных держав резко ухудшило топливное положение страны. В Подмосковном бассейне государство организовало добычу угля, торфа и сланцев.[263] С наступлением холодов большевистским властям пришлось срочно ускорить осуществление дровяных заготовок в ближайших к городам рощах.[264] Леса и рощи стали вырубать. Советская власть была вынуждена спешно создавать трудовые артели по заготовке древесины.

После англо-французской интервенции в Мурманске и Архангельске весной-летом 1918 года РСФСР оказалась отрезана от богатых лесных ресурсов севера. Основные лесозаготовки северо-запада оказались сконцентрированы в Карелии. Согласно официальным данным, в январе 1919 года в Олонецкой губернии работало 270 трудовых артелей. Эти артели насчитывали 45 000 членов. Всего на лесозаготовках в это время было занято 65 тысяч рабочих.[265]

В результате нехватки рабочих рук в декабре 1918 года коммунистический режим приостановил призыв в армию всех работников топливной промышленности. Постановление касалось лесорубов, лесовозов, торфяников и углекопов.[266] Как констатировало одно советское исследование, прогрессирующее истощение лесных площадей в районе транспортных артерий было несомненным фактом.[267]

После Октября распределение всех видов древесного, торфяного и минерального (твердого и жидкого) топлива, а также бензина, керосина, газолина и смазочных масел в РСФРС было централизовано. Распределение подчинялось Главному топливному комитету (Главтопу). Нарушение каралось по всей строгости революционных законов.[268]

Несмотря на введение жёстких мер, советский режим был по-прежнему отрезан от нефти линией фронта. Недостаток сырья остановил металлургическую промышленность и привёл к простоям на городских электростанциях. Ряд крупных заводов Петрограда и других индустриальных центров страны пришлось закрыть из-за недостатка топлива. Десятки тысяч рабочих остались без работы.[269] Позже, в апреле 1919 года В. И. Ленин признался, что нужда в нефти была „отчаянная“.[270]

Дефицит топлива и электроэнергии саметно отразился на жизни городов. В Воронеже из-за острой нужды в бензине была запрещена езда на автомобилях как в войсковых учреждениях, так и частным лицам. Пользование автомобильным транспортом разрешалось только в исключительных случаях, по ордеру Военного отдела.[271]

Из-за дефицита электроэнергии лифтов в городах действовало всё меньше. Позже подъёмники и вовсе остановились. С каждым месяцем вследствие недоедания горожан и физического изнурения подниматься по лестнице на верхние этажи становилось всё тяжелее.