– Мне очень жаль, – хрипло сказала она. Голос был совсем тихий, почти шепот. – Джайлз, мне очень жаль.

– Спокойной ночи, – пробормотал Джайлз.

Он выскочил за дверь, сбежал по ступенькам, вышел на улицу, открыл дверь машины. Оказавшись внутри, Джайлз уронил голову на руль и заплакал. Он рыдал совсем тихо. Он не плакал очень давно, с детства, с тех самых пор, когда восьмилетним мальчишкой он вот так же всхлипывал на жесткой школьной кровати, с головой накрывшись одеялом. Одинокий мальчишка, забытый родителями, потому что теперь все их внимание было отдано его сестрам. И в целом мире только один человек помнил о нем, проявляя внимание и заботу. Барти.

Потом он завел мотор и очень медленно поехал домой.

– Дорогая, я хочу взять вас с собой в Париж.

– Париж! Как романтично. Мы остановимся в «Рице»? И вы будете покупать мне горы откровенного нижнего белья?

– Я не шучу, – без тени улыбки сказал Седрик. – «Стайл» командирует меня в Париж. Там появилась удивительная модель, которую зовут…

– Мюрт. Я знаю, – заявила Адель. – Ее впервые заметили в приемной французской редакции «Вога». Она сидела и кормила грудью своего ребенка. А редактор, увидевшая ее, заявила: «Я только что проходила мимо Девы Марии, кормившей младенца. Пойдите и приведите ее ко мне». За точность слов не ручаюсь, но смысл такой.

– Именно так и было сказано. Адель, вы просто звезда сплетен. Главное, что журнал договорился и Мюрт будет позировать для нас. Так как, дорогая, вы едете?

– Обязательно, – ответила Адель. – Только попробуйте меня не взять.

– Я еду в Париж, – тем же вечером объявила родителям Адель, когда семья собралась за обедом. – Правда здорово?

– Со своим приятелем-фотографом? – спросила Селия.

– Да, конечно. Мы едем работать.

– Вот как, – усмехнулась Селия.

Адель шумно вздохнула:

– Да, мамочка. Так.

– В следующем месяце я тоже должен быть в Париже, – сказал Оливер. – Осенью у нас выходит много новых книг. Рынок детективной литературы растет лавинообразно. У французов Жорж Сименон пишет за год более десятка романов. Фантастическая скорость. Мы пытаемся найти английского автора, способного тягаться с ним. Конечно, не по количеству книг.

– А Люк Либерман работает на прежнем месте? – поинтересовалась Адель, намеренно придав своему голосу оттенок беззаботности.

– Да. Он все там же. Я ведь и забыл: он тебе когда-то нравился. Верно?

– А я его помню, – встрял в разговор Кит. – Я с ним встречался, когда он приезжал сюда с каким-то французским писателем. Он мне очень понравился. Он тогда сказал: когда я подрасту, то смогу приехать к нему в гости. Обещал сводить меня на танцевальное выступление Жозефины Бейкер[27]. Она…

– Крайне неприемлемое предложение, – заявила Селия. – Сколько тебе тогда было, Кит?

– Точно не помню. Лет восемь или около того.

– Я уверен, что мсье Либерман просто пошутил, – мягко заметил Оливер.

– Шутил он или нет, глупо говорить подобные вещи мальчишке, – отчеканила Селия.

– Но сейчас-то я гораздо старше. – Кит посмотрел на мать, и в глазах мелькнула злость. – Сейчас бы я заставил его отвечать за свои слова.

– Я ему обязательно об этом напомню, – пообещала Адель. – Кстати, Кит, когда ты возвращаешься в школу?

– Адель! – прикрикнула Селия.

«Похоже, настали времена, когда мое чувство юмора напрочь разучились понимать», – подумала Адель.

– Занятия возобновляются двадцатого, – ответил Кит на вопрос сестры. – Времени еще предостаточно. Апрель в Париже – удивительное время. Прошу меня извинить, мне надо заниматься делом.

Кит покинул столовую. Адель улыбнулась ему вслед. Вот уже более года ее младший брат учился в Итоне, и ему там нравилось. Впрочем, Киту нравилось все. Он обладал жизнерадостным характером, не знал скуки, не позволял себе мальчишеских выходок и был очень общительным. Настоящий юный джентльмен из породы Литтонов; такой, каким хотел быть в его годы каждый мужчина. Кит был на редкость умен, прекрасно учился, не прибегая к зубрежке. Казалось, учится он больше для собственного удовольствия, а не мечтая о грядущей славе ученого. Однако, как бы то ни было, учеба давалась ему с потрясающей легкостью.