– Разрушать? – оторопело повторил он. – Что разрушать? Что портить? Барти, ты о чем?

– Я хотела сказать, не разрушай и не порти нашу дружбу. – Она глубоко вдохнула. – Потому что она у нас есть. Такая удивительная дружба. Джайлз, я очень тебя люблю, но только… как друга. Я не могу представить своей жизни без тебя. Ты значишь для меня больше, чем кто-либо. Но… но… – Она замолчала.

– Но ты не хочешь… не можешь…

– Нет, Джайлз, не могу. Я считаю тебя умным, замечательным собеседником, я обожаю говорить с тобой, но я не…

– Но ты не находишь меня привлекательным? – спросил он, вдруг рассердившись на нее и на себя. – Ты не хочешь целоваться со мной. Ты не могла бы лечь со мной. Тебе этого даже не представить.

Какой ужас! Он не должен был произносить эти слова. Однако Барти они совсем не шокировали.

– Нет, Джайлз, не могла бы. Прости. Я просто не думала о тебе в этом плане. Я выросла вместе с тобой. Ты всегда был рядом. Как брат. Как Билли.

– А ты уже была в постели с кем-нибудь? – резко спросил он.

Он не знал, зачем спрашивает, но ему почему-то было важно услышать ее ответ.

Барти спокойно выдержала его взгляд:

– Нет. Не была. Пока еще не была.

Джайлз не знал, хорошо это или плохо. Наверное, хорошо. Значит, она не уверена, хочется ли ей этого или нет.

– Но мне хотелось, – добавила она. – Были мужчины, с которыми мне хотелось лечь.

Это уже хуже. Явно хуже.

– Джайлз, я действительно тебя люблю. Честное слово.

– Нет, – возразил он, продолжая сердиться. – Сейчас ты пытаешься поддержать меня. Я тебе просто нравлюсь. Ты думаешь обо мне как о брате. Бедняга Джайлз: ни ума, ни обаяния, совсем не Литтон. Жалкий болван, которым никто не восхищается и которого никто не принимает всерьез. Думаю, я должен быть благодарен тебе хотя бы за то, что я тебе нравлюсь. Если ты сказала правду. Возможно, говоря так, ты решила проявить доброту, и только.

– Джайлз, не считай это проявлением доброты. Если это и доброта, то не та, какую ты имел в виду. Если бы я решила быть к тебе «добренькой», я бы лгала и притворялась. Я бы позволила тебе меня поцеловать. Но это вовсе не было бы настоящей добротой. Это был бы простой и легкий выход. Притворство. Делать одно, а чувствовать другое. Позволять себе быть с тобой нечестной. А ведь ты заслуживаешь совсем не этого.

– Заслуживаю! Какое громкое слово.

– Я говорю на полном серьезе. Да, заслуживаешь. Ты заслуживаешь милую, привлекательную девушку… теплую, которой по-настоящему хочется выйти замуж, родить детей, иметь семью. Я не такая, Джайлз. Какими бы ни были мои чувства, я еще очень, очень долго не захочу выходить замуж и уж точно не захочу детей. Я хочу сделать карьеру. Хочу крепко, по-настоящему утвердиться в жизни.

– Моя мать достаточно крепко утвердилась в жизни, но это не помешало ей выйти замуж и родить детей, – с горечью возразил Джайлз.

– Да, и ты никогда не видел своей матери, поскольку у нее вечно были дела. Тебе не хочется такой жизни, Джайлз. А мне хочется. Когда я выйду замуж, я все равно не брошу работу. И даже если у меня появятся дети. Да, в чем-то я хочу пойти по стопам твоей матери.

– Я бы не возражал. Если ты этого хочешь, если это приносит тебе счастье, ты могла бы заниматься тем, что тебе интересно… Боже, как же это смешно! – вдруг воскликнул он. – Ты даже не захотела, чтобы я тебя поцеловал, и тут же говоришь, что, даже имея детей, не оставишь работу. Это звучит абсурдно. Смешно. Я лучше уйду. Я… Прости, если огорчил тебя. Если поставил тебя в неловкое положение. Этого больше не повторится.

Джайлз встал, добрел до двери. Там он оглянулся. Барти смотрела на него. В ее огромных глазах была грусть и растерянность, а руки висели словно плети.