– Как вам у нас?

– Прекрасно!

– Покурить, значит, собрались? Как же это…

– Да что вы!

– …такое дело и без меня?!

Я замер. Борис и Сергей Иванович переглянулись и захохотали.

Посмеявшись, милиционер стал серьезен:

– Это шутка, конечно. А если серьезно, то Бориса я уважаю, вы – его гости, но прошу: чтобы этого сейчас же тут не было. Хорошо?

Вместо ответа я подтолкнул Федьку, тот развернулся и пошел назад к столу.

– Лошадь зачем? – чтобы занять паузу, спросил я.

– Держим для труднодоступных участков. Когда на машине не проехать, на ней – самое то. И еще я просто лошадей люблю. Вот сегодня перековал. – Милиционер вытащил из наброшенной на лошадь сумки старую подкову и протянул ее Борису. – На счастье. С днем рождения!

– Спасибо, Сергей Иванович! Дай Бог здоровья вам и генеральский чин! Прошу за стол, мы сейчас.

– Хорошо, лошадь привяжу только…

– Ага. Федор! Помоги Сергею Ивановичу. Заодно и познакомитесь.

Когда участковый с Федькой удалились, Борис, вертя подкову в огромных руках, отчего она выглядела сувенирной, проговорил:

– Повезло, однако. Всегда у меня с травой какие-то дурацкие истории. Потому и завязал с ней давно. Я ж из-за нее тренером пошел, когда из движения уйти пришлось.

– Борь, ты о чем?

Борис внимательно посмотрел на меня:

– Общак надо было перевезти. Мне загрузили, я поехал. Ну, дунул до этого немного. По дороге менты тормозят. И что-то они мне подозрительными показались. Я и дал по газам. Они – за мной. С «люстрами», все дела. Четыре машины навертел за собой!

– И все четыре подозрительные?

– Да уж… Но куда деваться, впереди круговое движение. Я – туда, они следом… Еду и вижу: передо мной зад последней машины, которая за мной гонится. Решил выскочить на трассу, но не повезло – прижали. Тогда хватаю дробовик, выхожу из машины и, передергивая цевье, ору: «Всем лежать!» Менты из четырех машин легли, а один верткий оказался. Сзади подобрался ко мне. Как только я его не увидел?! Приставил «макара» к виску и спрашивает меня язвительно: «Ну что?» Понятное дело: ствол на землю, руки в гору.

Борис замолчал.

– Чем закончилось-то?

– Да чем… Они в отделение поехали. А я – домой, за деньгами.

– Общак не взяли то есть?

– Нет, конечно. Но с меня поимели. Еще и с бонусом за то, что под стволом моим полежали. Да, были времена…

– Ладно, хоть пронесло. Пошли к гостям, стратопедарх ты наш.

– Ты меня с Федькой-то не путай!

– Раньше так начальника над войском называли, а не того, про кого ты подумал.

– А, тогда катит. Пошли.

Несмотря на то, что к сельскому хозяйству Борис имел отношение, как заяц к геометрии, деревенские его уважали.

Во-первых, он не воровал. А красть при неворующем директоре, да еще с пониманием того, что ответственность можно понести мгновенно, было как-то не с руки. Под влиянием таковых форс-мажорных обстоятельств тотальное воровство прекратилось.

Во-вторых, после развала СССР и приказавшего долго жить советского спорта он успел поработать несколько лет в Англии, то есть был для селянина человеком, приобщившимся к цивилизации, носителем знаменитых европейских ценностей. Это, в принципе, соответствовало действительности, но не полностью, поскольку приобщал к европейским ценностям Борис самих Джонов Буллей, работая вышибалой в пабе портового городка туманного Альбиона. И, надо сказать, немало в этом преуспел, поскольку к моменту прощания с надменными бриттами был уже местной знаменитостью и бригадиром вышибал. Впрочем, в такие мелкие подробности биографии люди из близкого окружения Бори, да и он сам, вдаваться не очень любили, ограничиваясь цитатой святителя Игнатия (Брянчанинова): «Англичане – враги человечества».