Летний рассвет не заставил себя долго ждать, и мы, болтая обо всем подряд, шагали по Белокаменной. В какой-то момент Татьяна поинтересовалась об успехах Федора в личной жизни, и он, на мой взгляд, чересчур подробно стал рассказывать ей о расставании с прежним «другом» и о встречах с новым. В эту минуту мое внимание привлекла человеческая фигура на другой стороне пустынной улочки. Я присмотрелся. Параллельно нам двигался брутальный, короткостриженый детина в спортивном костюме. Очевидно, что он слышал последние несколько фраз, понять смысл которых было под силу даже лицу, не отягощенному интеллектом.
– Федор, не надо делать резких движений челюстью. Прошу тебя, говори немного потише, мало ли…
Мое обращение произвело на воодушевленного и разгорячённого коктейлями Федора обратный эффект, и через секунду я услышал его зычный голос:
– Молодой человек! Да, да, я к вам обращаюсь!
Детина остановился.
– Ну?
– Доброе утро! Вас не смущает то, о чем мы сейчас разговаривали?
– Нет.
– А то, что я – гей, вас не смущает?
Федор, явно возомнивший себя бретером, дразнил верзилу, но потасовка не входила в мои планы:
– Федор, прекрати жантильничать! – я надеялся, что странное слово переключит его внимание. Тут мы услышали голос детины:
– Не смущает. Я сам иду только что из… (и он назвал известный московский гей-клуб).
Мы с женой опешили от удивления. А Федор преспокойно подошел к «соплеменнику», прикурил и перекинулся с ним несколькими фразами. Дальнейшая прогулка сопровождалась нашими с Татьяной попытками вернуть на место отпавшие от неожиданности челюсти и бравирующим стрекотанием Федора:
– Что, удивлены? Так-то! «Наши» люди везде! А знаешь, сколько их, например, в шоу-бизнесе?
Раздумывая над разнообразием мира, я пропускал победно выкрикиваемые Федором имена мимо ушей, как вдруг… стоп! Эту фамилию я, кажется, уже слышал сегодня… Это же фамилия Светланы! А значит… и ее мужа Олега.
– Федор, стой! Ты сказал… (тут я назвал фамилию Олега)?!
– Да, конечно! Он – гей! Только он это скрывает, естественно. Чтобы имидж свой не обрушить. Амплуа же у него – любимец женщин и все такое. Я и «друга» его хорошо знаю, Василием кличут.
– И познакомить с его «другом» можешь?
– Не вопрос! А тебе-то зачем?!
Моя встреча с Василием состоялась в понедельник. Через несколько дней едва пришедшая в себя от новостей Светлана подписала с обескураженным Олегом соглашение о справедливом разделе имущества.
Безусловно, это был успех. Но еще одна семья перестала существовать. «Если разрушится семья, то низвергнутся государства и извратятся народы», – глаголил преподобный Серафим Саровский.
Когда в такой ситуации я одерживаю победу, то мотив сожаления всегда звучит легкой грустью в бурном праздничном многоголосии.
Подкованная оферта
Судьба бежит, бежит, и горе тому, кто по лени или по глупости отстал от ее волшебного бега.
Догнать ее нельзя.
Александр Куприн
Голос Бориса в трубке был, на удивление, взволнованным:
– Гриша, срочно бери билеты и приезжай. У меня тут из-за твоих бумажек восстание.
Зная ничем не пробиваемое спокойствие бывшего боксера-супертяжа, было чему удивляться.
– Борь, что за восстание? Из-за каких бумажек?!
– Мои селяне бунтуют. Из-за тех бумаг, которые ты подготовил. Я разослал им – и вот тебе «здравствуйте». Приезжай срочно. Объясни им, что к чему. Да и мне еще раз заодно. Остальное – не по телефону. И это… возьми кого-нибудь из нашей московской конторы для массовки. Кто там сейчас на хозяйстве?
– Боря, сейчас лето, все в отпусках! «В лавке» из «топов» только Федор, по-моему.
В трубке возникла напряженная пауза. Взаимоотношения Федора (о нем я уже писал в предыдущей истории) с Борисом оставляли желать лучшего. Причиной был нетрадиционный взгляд Федора на взаимоотношения полов и неполное приятие Борисом такой европейской ценности, как толерантность.