Пока одногруппница рассказывает свои впечатления, нервно озираюсь по сторонам в поисках путей отступления. Как жаль, что с территории универа всего один вход и выход, как раз у него и тусуется Шумаков. Курит, усевшись на капот своей машины.

Меня караулит? Решил прочесть очередную нотацию?

— Блин, может, подойдем? Как думаешь, это будет слишком или нормально?

— Что? — моргаю, наконец фокусируя взгляд на Кате.

— Говорю, давай сфоткаемся с ним подойдем. Не пошлет же, наверное.

— Слушай, сходи сама, ладно? Я тороплюсь.

Вообще, Катина идея мне нравится. Пока она отвлечет Мота своими селфи, я успею проскользнуть мимо незамеченной. Знаю, что глупо и по-детски, но на сегодня, кажется, мой лимит разговоров с Шумаковым исчерпан. Я настолько взвинчена, что, кроме слез, вряд ли ему еще что-то выдам.

— Одной стремно, — бормочет Катя. — О, наши девчонки. Я тогда их сагитирую. До завтра.

Катя взмахивает рукой и торопливо идет к нашим. Я наблюдаю со стороны, как они толпой из пяти девиц подходят к Матвею. Пока он на них отвлекается, ускоряю шаг и вышмыгиваю за забор. В какой-то момент перехожу на бег и прячусь на остановке.

Может быть, Матвей прав и выбор я действительно уже сделала?

Не знаю, ничего не знаю!

Я понимаю его, честно, но принять эти условия не могу. Я слишком люблю свою семью. Мы все настрадались. Знаю, что нельзя так думать, но я не имею права на счастье, когда остальные…

Замолкаю даже в мыслях. Не хочу договаривать. Не хочу!

Занимаю место в автобусе и тру лицо. Салон почти пустой.

У меня есть час на отдых и перекус. Ровно шестьдесят минут, по истечении которых нужно будет топать на работу.

Время поджимает, поэтому от остановки до дома я почти бегу. Нужно загрузить стирку, которую вытащит и развесит Ира, как только вернется из школы. Достать из морозилки мясо, чтобы оттаяло, и сварить картошку, чтобы все это также после школы приготовил Макс. Ну и собрать себе учебники на работу. Готовиться к завтрашним семинарам я буду уже там.

Быстро переставляю ноги по сухому асфальту, усыпанному по краям опавшими желтыми листьями. Вперед почти не смотрю, поэтому, когда влетаю Шумакову в грудь, сначала даже не понимаю, что это он, спустя секунды только, когда чувствую запах его туалетной воды. В моем окружении ни от кого больше так не пахнет.

Мот обхватывает ладонями мои плечи, и я непроизвольно запрокидываю голову так, чтобы видеть его глаза.

— Ты меня теперь избегаешь? — прищуривается.

— Тороплюсь просто. Очень мало времени у меня.

— Понял.

Мот кивает, оглядывается по сторонам и, перехватив меня под локоть, тащит к своей машине. Она, кстати, тоже здесь. Припаркована прямо у нашего подъезда.

— Матвей, — вцепляюсь ему в предплечье, — остановись. Пожалуйста!

Мот замирает. Сталкиваемся взглядами.

— Если сбегаешь, то хотя бы бери трубки, — выдает холодно, но мне кажется, что я чувствую в его словах обиду.

— Ладно, — киваю. — Зачем ты…

— Я уезжаю через час.

— Приехал попрощаться? — заглядываю ему в глаза, и, если честно, такая тоска набрасывается адская.

Я ведь скучала по нему. Очень сильно скучала, как бы тупо себя сейчас ни вела…

— Нет. Сказать.

— Что сказать?

Матвей разворачивает меня к себе, обхватывает мои щеки ладонями, совершает рваный вдох, а на выдохе произносит:

— Я тебя люблю, Алён.

Мир взрывается яркими красками, а волнение зашкаливает. Что он только что сказал?

Он меня любит? Он влюблен?

Рассматриваю Матвея как какую-то диковинку. Не верю своим ушам и глазам. Может, он не реальный вообще?

Приоткрываю рот, чтобы ответить ему. Сказать что-то. Нужно что-то сказать. Но, как рыбка, шлепаю губами, не в состоянии даже звука издать.