– Крайние свободны.

Лиля поморщилась:

– Да ну, там морилкой пахнет. Подождём.

Кира обвела взглядом ходящие ходуном кабинки, кое-как выкроенные плотником из ветхих досок, и предложила, понизив голос:

– Лилька, ты бы потише, в самом деле…

Рыжая, расхаживая по комнатке и так настойчиво глядя на дверцы, будто видела их насквозь, удивилась:

– До звонка можно успеть надеть бальное платье и зашнуроваться.

Она показала, ощерив зубки, как шнуруются.

Кира с раздражением втянула воздух.

– Я не о том. Ты бы поосторожнее… я про…

Тут из кабинки, третьей справа, высунулись локоть и голова, полузакрытая спортивной курткой. Кира замолчала.

Голова повертелась, и растрёпанная Светка Чах явилась на свет.

– Кавалерия ушла? – Сквозь зубы спросила она.

Лиля показала глазами, мол, тише. Та испуганно втянулась.

– Чисто. – Громко объявила Кира.

Каштановая Светкина коса повисла на ручке.

– Ну, тебя. Испугала.

Поглядев на Киру, Светка зашипела:

– Так что, сошло?

– Ты о чём?

Лиля тем временем обнаружила искомое и заколотила в одну из дверец.

– Нютка, живо вылезай! – Приказала она в дверцу.

Оттуда донёсся возмущённый писклявый голос Нюты, убеждающий подождать.

– Ты что там, наголо раздеваешься? – Рявкнула Лиля.

– Ну, вы даёте, тётки. – Изумилась Светка и, поглядев на Лилю, которая бешено тянула дверь на себя, преодолевая сопротивление изнутри, добавила. – Записочка-то… мы так и ахнули.

Кира промолчала и прикрикнула:

– Лиля, прекращай.

Из-за двери предбанника Санькин голос надрывался:

– Быстро в раздевалку.

Слышно было, как она осеклась. Говорить «раздевалка» запрещено – это правило внесла завуч, заметив, что «это сленговое словцо звучит вульгарно».

– Переодеваться! – Как ни в чём не бывало продолжала Санька. – Чтобы без опозданий!

Она влетела в предбанник, погоняя двух девочек.

– А вы что стоите? До потолка вырасти хотите? – Кинулась она к Кире.

– Мы сейчас, Александра Александровна. – Кира умела надеть на себя интонацию послушания так, что это не звучало пораженчески. Она знала, что учительницы это замечают и в большинстве своём, реагируют одобрительной ухмылкой. К этому большинству Санька не принадлежала, и её большой рот слегка покривился без намёка на одобрение.

В этот момент Нюта открыла дверцу и вылетела наружу. Вид у неё был то ли сонный, то ли напуганный. Лиля тотчас, отстранив ее, вошла в кабинку, предварительно зашвырнув туда ранец.

Нюта, столкнувшись с «альсансанной» и пробормотав невнятные извинения, направилась к Кире.

– Кир, я так сейчас испугалась… – Начала она.

Кира, мягко её отстранив, твёрдой рукой открыла крайнюю дверцу, откуда, и правда, донёсся тяжёлый запах чистящего средства с чесночным придухом. Такие мелочи Киру не останавливали. Нюта сунулась следом, торопливо и невнятно говоря о том, как её сейчас щипнуло что-то…

– За какое место? – Осведомилась Кира, закрывая дверцу пред вздёрнутым носиком белявки.

Оставшись одна в смрадной полутьме, где сквозь щели в досках почти не проникал свет, она нащупала выключатель, и издыхающая десятиваттовая лампочка слабо окрасила деревянные, в занозах стены. Поставив ранец в тёмный угол, Кира всё же потёрла нос. Да, запашок здесь будь здоров. И крючка не надо.

Впрочем, крючок наличествовал. Вбитый в стену ржавым гвоздём, он зловеще чернел в жёлто-сером полусвете. Кира принялась расстегивать платье, изогнув за спину руки. В других женских школах города общие раздевалки, пардон, комнаты для переодевания. Там девчонки могут помочь друг другу: со школьным платьем, затянутым на спине, самой управиться трудновато. Дома даже Кира просит маму застегнуть мелкий крючок у талии. Для этого ей приходится вставать раньше, до того как мама уйдёт на дежурство в госпиталь.