Кисэн Ланиинг была красива как Небожительница на холсте талантливого художника, и необычайно талантлива. Она пела, словно птица. Голос был похож на весенний дождь, чистый и ласковый. Хозяйка Сян говорила, кисэн — это артистка.

Артистка без воли и права…

Я понимаю, почему Ланиинг пошла на подобное. Больше всего она желала свободы. Пением свобода бы не окупилась, платили гости за другое: за её голос — да, но в звучании не песен, а стонов…

Покачиваясь, я отвернулась. Неторопливо пошла дальше. Под ногами шелестела трава, ночной ветер играл пышными юбками ханьфу, перебирал и путал пряди волос. Пахло хвоей, солью и дикими цветами.

— Потерялась? — услышала невоспитанное я.

Низкорослого, но коренастого мужчину я увидела не сразу. Остановилась. Он шмыгнул носом и положил руку на рукоять меча.

— Зачем пришла? — продолжил незнакомец настойчивый расспрос.

Он не был Светлым, пусть и пришел с ними. Обычный воин. Такие часто сопровождали Светлых в походах и служили дополнительной физической силой.

Я посмотрела на то, что находилось за спиной незнакомца: магическая клетка в форме куба, а внутри… черный дух змеи. Нечисть низшего порядка.

Когда воин уловил мой взгляд на змее, закрыл нечисть собой, помрачнел и глянул из-под бровей.

— Сюда нельзя, — рявкнул он, — особенно женщине Вейшенга!

Меня словно пронзила молния. Как-как он меня назвал?

— Я не… — собралась воспротивиться, но воин грубо перебил:

— Линия лагеря отсюда далеко. Куда ты направлялась? — он сжал рукоять меча крепче, встал в боевую позу.

Я покачала головой, изумляясь припадку мужчины. Воин не дал ответить, оскалился и кинулся зверем, сжал мои руки за спиной. Я взвыла от резкой боли, а тот, игнорируя, нашептал мне самодовольно на ухо:

— Светлые предупредили. Не сбежишь!

— Что? О чем? — искренне не понимала я. — Отпустите!

Не давая мне выпрямиться, воин повел в лагерь. Идти было тяжело: пояс сильно сдавливал под грудью, ноги путались в слоях платья, руки сводило от острой, пронзающей болью. На просьбы отпустить, мужчина плевался.

В лагере, при всех, он толкнул меня на землю. Я упала, счесывая ладони. Кожу обожгло.

— Сидзин, ты что творишь? — ястребом подлетел Цзинсун, помогая встать.

— Аи! — поспешил на подмогу Лей.

— Господин, девка пыталась сбежать!

— Неправда! — с отчаянием воскликнула я.

— Ты покинула пределы лагеря, вышла к клетке с нечистью. Освободить хотела? — хмыкнул Сидзин. — А потом сбежать, да? — спросил яростнее. — Господин, вы были правы, девчонкой мог завладеть демон, её разум помутился! Пока не поздно, от неё лучше избавиться. — В тусклом свете блеснула сталь меча.

— Не болтай бредни! — Лей наставил меч на Сидзина.

— Вслед за ней на тот свет хочешь?

— Сидзин ошибается, — процедила я, хватаясь за одежду Светлого. Цзинсун смотрел подавленно в пустоту. Я покачала отрицательно головой. — Сидзин ошибается! — с отчаянием повторила, тряхнула Светлого, а он… отвернулся.

— Её нельзя вести в Чуан! — махнул рукой воин.

Смирившись с неизбежностью, я затихла. Глупо оправдываться. Поднимая взгляд на людей, погрустневшую госпожу, поникшую хозяйку, увидела, что в их глазах… я несчастная одержимая. Они не боялись, а сочувствовали мне. Хозяйка Сян, сглотнув, виновато отвернулась; видимо, винит себя. Я печально улыбнулась

— Сидзин прав, — выступила незнакомая женщина, я отстранённо посмотрела на неё. — Перед тем, как исчезнуть, Вейшенг сказал, что он придет следующей ночью!

Подаришь мне следующую ночь, моя храбрая Аи?..

— Он придёт за ней! — с паникой, громче, произнесла незнакомка. — За всеми нами!

Цзинсун не предал значение сказанному, он тяжело вздохнул, поджал губы, задержал короткий взгляд на мне, переполненный сожалением, и спросил: