– Здравствуй, Ива, – мягко произнесла она, протягивая ей узкую ладонь, – меня зовут Кэссэди. Поезд пришел немного раньше своего обычного расписания, тебе пришлось подождать. Идем, я покажу тебе дорогу.

Пусть прикосновение было быстрым и мимолетным, но у Ивы было ощущение, будто бы одними только кончиками пальцем, Кэссэди просканировала ее до самого нутра.

– В тебе так сильна наша кровь, – отозвалась Кэссэди, когда они неспешно шли по тропике где-то в глубине леса, а Ива едва только успевала следить за дорогой, силясь ее запомнить.

– Да-а-а… Все никак не привыкну, – немного стушевавшись отозвалась Ива, на что Кэссэди мягко улыбнулась и ответила:

– Не бойся, ты быстро освоишься в привычной для твоей силы среде. Странный вопрос, но все же задам: что ты сейчас ощущаешь?

Вопрос был неожиданным, но Ива несколько не смутилась, а лишь медленно произнесла, обращая внимания на пышно цветущий фиолетовыми цветами куст:

– Этот лес будто бы пронизан магией от самых его корней до крон. Как будто он как хранилище… Когда я училась в Академии, то у нас были специальные классы для первокурсников, где была собрана энергия в чистом и концентрированном виде. Это помогало быстро поймать поток и начать упражняться, нежели чем вылавливать эфир и пропускать его через себя. В реальной жизни такого почти не бывает, но только если это не место силы какого-нибудь мага. Здесь же весь лес – это тренировочная аудитория.

Кэссэди ничего не ответила, но по лёгкой улыбке Ива поняла, что та полностью удовлетворена ее ответом.

– Те фиолетовые цветы, на которые ты засмотрелась, это дурман. Из него делают одни из сильнейших наркотиков на Континенте, очень не рекомендую даже прикасаться к ним. Их пыльца ядовита.

– Скажите, Кэссэди… – начала было Ива, но девушка прервала ее, мягко перебив:

– Обращайся ко мне на ты.

– Хорошо, скажи, Кэссэди, на станции ты ведь меня проверила, не так ли? Вы очень любите чужие прикосновения и редко кого-то касаетесь сами.

Ива редко имела в себе храбрость задавать вопросы в лоб, только если не был допрос подозреваемого: всем нутром она ощущала странную опасность исходящую от Кэссэди, а потому удивлялась сама себе, почему все-таки решилась спросить.

– Отчасти, – хмыкнула она: – То, насколько сильна в тебе наша кровь, я могу ощутить и без прикосновений. Мне нужно было лишь понять, в каком состоянии находишься ты и твое первородное нутро. Вы обе измучены и устали друг от друга. Твоя сила пытается с тобой подружиться, а ты отталкиваешь ее.

– Вы так говорите, будто бы эта «сила» – живое существо, – буркнула Ива, на что Кэссэди впервые посмотрела ей в глаза странным взглядом: Ива почти моментально осознала, что ляпнула несусветную глупость.

– Ты не знаешь? – осведомилась она, на что Ива беспомощно покачала головой, а Кэссэди лишь вздохнула, мягко произнесла:

– Я думаю, Изабелл тебе все расскажет. Она нас уже ждет, – Кэссэди качнула головой в сторону небольшой опушки, которая вся поросла бледно-розовыми цветочками с острыми лепестками, невольно Ива засмотрелась на них и хотела было наклониться, чтобы прикоснуться, но Кэссэди ее также мягко остановила:

– Почти все красивые цветочки в этом лесу – ядовиты. Чем привлекательнее цветок, тем он смертоноснее…

«Прям как его обитательницы», – подумала Ива, но вслух это не произнесла. Свою прабабушку Изабелл, Ива видела в последний раз в семь лет, но с тех пор она нисколько не поменялась, лишь немного седин добавилось в ее светлых, почти белых волосах. Она крепко прижала к себе Иву, одним только жестом прощаясь с Кэссэди, которая исчезла с опушки так быстро, будто бы ее никогда не было.