Ещё до людей, ещё до богов жил юноша, с Хаосом дружный. Он сидел в Пустоте – ни единой травинки. Воды не текли по Земле бурными реками, а ветра не дули, неся прохладу. Был пуст юноша, как пуст был его друг. Он бродил по Пустоте, которой не было края, и думал, размышлял, мечтал. И однажды юноша спросил у бескрайней Пустоты: «А не может ли мой друг, Великий и Безграничный Хаос, сделать тебя такой же живой, как меня или его?» Пустота не ответила, но Хаос услышал своего друга. И тогда создал он вокруг Пустоты шар невидимый. Так появилась у Пустоты душа. Потекли по израненной Пустоте реки бесцветной крови. И начала Пустота оживать. Реки оросили Пустоту, и стали в ней проклёвываться ростки. Так покрылась Пустота кожей. И забилось вдруг её пустое сердце, и наполнилось оно кровью великой. Теперь Пустоту нельзя было называть пустотой. Она была больше не пустой. По ней бегали ветра и воды, трава пела свою песню. Но чего-то не хватало юноше в ней. Он долго смотрел на бывшую Пустоту, но она всё так же казалось ему пустой. Тогда Хаос наделил душу Пустоты и кожу её жизнью подобно его самой и подобно юношеской. Но были душа Пустоты и кожа её страшные: по две руки, по две ноги и по две головы. Тогда Хаос разделил их и отправил одних в один конец бывшей Пустоты, а других в другой.
Прометей тоже был знаком с юношей и знал историю его и его друга Хаоса. Он сидел и лепил из глины людей, подобных первым титанам: с двумя руками, двумя ногами и двумя головами. Но лишь они падали на землю, как разбивались на две части: с двумя руками, двумя ногами и одной головой, и бежали в разные стороны.
И только Знающие теперь могут поведать вам, куда бежали половинки одного разбившегося Целого.
Мира читала спокойно, размеренно, красиво. Делая паузы и ускоряясь. Она забыла, что читает вслух, она забыла, что кто-то в этой Вселенной ещё существует. Есть только она и книга. Я залюбовалась ей, настолько сосредоточилась на её льющемся голосе, что запомнила каждое слово, сказанное ею. Однако было в этой сказке что-то пугающее. Люди любят сочинять истории про свои вторые половинки, но было здесь что-то правдивое, во что хотелось верить. Что-то настоящее.
В комнате воцарилась тишина. Каждый понимал, что в этой сказке нет ничего особенного, но каждый хотел в этом усомниться.
Раздался стук в дверь. Джон и Мира одновременно подскочили. Кинув всем быстрое «пока», они с куртками в руках выбежали в коридор. Паша лишь закатил глаза с его привычным вздохом: «Дети», – и пошёл собираться на встречу с хозяином зала, где хотел провести свой концерт. Мы с Томом уже понадеялись, что посмотрим наконец вместе «Молитвы за Бобби», которые планировали посмотреть уже месяц, но не тут-то было. Мне решила позвонить мама и напомнить, что они будут через час. А поскольку я совсем забыла, мне нужно было быстро доехать домой и успеть убраться. Так что я покинула дом Тома так же быстро, как и мой брат, еле успев попрощаться и всё объяснить. Впрочем, всю дорогу я разговаривала с Томом по телефону, поэтому, можно сказать, мы догнали упущенное. Хотя, учитывая, что половину дороги я жаловалась на гололёд и мою ноющую после падения пятую точку… В общем, спорное утверждение.
Я прибежала домой быстрее, чем вообще считала физически возможным. Только разувшись, кинулась на кухню. Адреналин – самая сильная вещь на свете. За пятнадцать минут квартира была убрана, и я только успела повесить куртку на вешалку и переодеться, как в дверь позвонили.
Родители с Димой зашли уставшие и сразу завалились спать. А я, аккуратно упаковав подарки и спрятав их, села читать новости. Все скорбят по погибшим. Как и вчера, как и неделю назад. И это уже не страшно, это уже привычно. Я помню, что первый такой серьёзный теракт произошёл около семи лет назад, когда целую группу туристов расстреляли в песках Африки. А потом Земля словно сошла с ума. Были постоянные ураганы, пожары, падали на дома и машины деревья, случались редкие наводнения. Интересно, что никто не погиб в этих ситуациях. Будто кто-то поставил себе цель причинить миру как можно больше вреда без жертв. По новостям даже говорили, что спутник засёк неизвестный до этого архипелаг в середине Атлантического океана, но вскоре эту информацию опровергли. И вот, через полтора года после инцидента в пустынях снова погибли люди. На одном сборе фанатиков какой-то теории появился смертник и подорвал всех. Люди были безумно испуганны и впечатлены, но всё равно разделились на два лагеря: одни скорбели по погибшим, другие считали, что фанатики – это не люди и правильно, что их убили, наверняка какие-то сатанисты были. Представители других религий использовали это как прямое доказательство, что Бога фанатиков не существует, а это значит, что существует только их Бог. Странная логическая цепочка. После этого, буквально через месяц, вечером расстреляли людей в ресторане. Там погибла жена и родители председателя ООН мистера Паркмена. Многие посчитали это покушением на него самого. А уже через несколько месяцев начались регулярные теракты или стихийные бедствия с промежутком примерно в полгода-год. В последний год что-то стало происходить каждый месяц, иногда чаще. Последний месяц – каждую неделю. Последнюю неделю – каждый день. Страшно было, когда, например, бушевал ветер и деревья летали, как листья. Несколько подряд влетело в жилой дом и разрушило его фундамент. Погибло свыше ста человек, более ста пятидесяти получили сильнейшие травмы, такие как потери конечностей или рассудка. Это назвали сигналом для паники. «Никто не в безопасности», – сказала тогда ужасно испугавшаяся бабушка, и я заметила, как обычно безмятежный и спокойный папа напрягся. И это уже было моим сигналом. Но не прошло и трёх лет, как я пользуюсь первой же возможностью и сажусь в метро, гуляю с друзьями по городу, зову всех ко мне. Мне сразу же становится стыдно. Я подвергаю себя опасности просто так, не имея на это никаких причин. Надо запомнить: никогда больше так не делать. Ну, только в самых крайних случаях.