Вскоре вышел папа в хорошем настроении, и они с моими братьями спустились в гараж за ёлкой. Это был и правда очень семейный и тёплый вечер. Мы рассказывали наши семейные легенды, которые с открытым ртом слушал Дима. У нас это своеобразный ритуал введения человека во взрослую жизнь. Сначала он должен поверить всем нашим байкам, а потом в течение года узнавать, что все они – ложь. Но больше всего нам запомнилась, конечно, становящаяся всё более нарядной ёлка, сверкающая и блестящая. Каждая игрушка на ней имеет свою историю. Одни покупали мы все вместе, другие нам дарили дорогие нашей семье люди. Мы забрызгали весь дом искусственным снегом и устроили конкурс на лучшую гирлянду из бумаги. Победила, конечно, самая аккуратная и терпеливая в нашей семье – мама. Её снежинки мы повесили над входной дверью. Дом мгновенно преобразился. Он стал таким ярким и праздничным. Он стал счастливым. Здесь все смеялись над добрыми шутками, общались друг с другом и просто жили, как делала семья Тома. Этим вечером папа не отсутствовал вторые сутки на работе, мы с мамой не ругались, Дима не притворялся, что ничего не происходит и он счастлив, делая уроки, а Джон не сидел в своей комнате, игнорируя весь мир. Я боялась, что это закончится. Мне не хотелось снова уходить в свою комнату, надевать наушники и заниматься чем угодно, только бы не чувствовать себя. Я не хотела снова садиться за уроки с усиленным усердием. Не хотела делать вид, что не слышу, как кто-то входит поговорить со мной, но, не зная, как ко мне подступиться, уходит. Мне хотелось, чтобы всю мою вечность занимал этот вечер и мои собственные мысли не могли бы его омрачить. Но ничто не вечно, и, когда папа уходит на работу, когда Джон уходит к себе, когда Дима идёт играть, а мама, решив, что больше никому не нужна, садится читать, когда я остаюсь одна в этой быстро замолчавшей гостиной, тогда я понимаю, как хочу уйти отсюда. Уйти, как Бити. На несколько дней, туда, где меня никто не будет искать. Забыть, кто я, зачем я, просто ходить, знакомиться с новыми людьми, иногда драться, иногда воровать. Уже поздно, я пропустила время прогулки с собакой. Одевшись, выхожу на свежий воздух. Присаживаясь на камень, вижу, как всё вокруг расплывается, и я нарушаю один из самых главных и важных моих принципов, одно из моих правил – никогда не плакать.

– ВСТАВАЙ, САЛЛИ! УЖЕ 11 ЧАСОВ УТРА! У ТЕБЯ ТЕЛЕФОН ВСЁ УТРО ЗВОНИТ! – орёт мне в ухо Дима, и я подскакиваю, падая с кровати.

– Ну и что? Я хочу спать, иди ори куда-нибудь ещё, – зло выпаливаю я, потирая ушибленный локоть. Дима лишь пожимает плечами и убегает. Через пару секунд я слышу очень громкий ор, доносящийся из комнаты моего старшего брата, и, довольная, иду на кухню. На кухне стоят две миски с творогом. Выбрав, где больше, я сажусь за стол и включаю телефон. Номер неизвестный – не буду перезванивать. Из-за этого звонка я не сразу заметила СМС от мамы, где написано, что мы едем к Катрине через час и она за мной заедет. Отправлено сорок минут назад. Чёрт! Я хотела тут же вскочить и побежать собираться, но решила всё-таки доесть. В этом вся я.

– Не подавись, – вышел злой и невыспавшийся Джон. Могу поспорить, с девушкой расстался, и она закатила ему истерику по телефону. Схватив свою миску творога, он чуть не разбил её и разозлился ещё сильнее. Мой брат сел напротив меня и с яростью начал есть свой завтрак. Я решила его не злить, поэтому тщательно старалась не рассмеяться ему в лицо, так смешно он ел. Как злой хомячок. Но смех меня окончательно одолел, когда Джон подавился. И тогда я засмеялась будто впервые в жизни. Он так страшно на меня посмотрел, что мне оставалось только убежать собираться.