– Ого, первозданная тьма. Да вы — настоящий слиток золота. Но, насколько я помню, у Повелителя Тьмы нет детей, – удивленно проговорил Рзоу.

– А почему вы до сих пор целы? – решила сменить тему я, мысленно выстраивая кирпичную стену, чтобы хоть как-то защититься от ментального вмешательства некоторых.

– На все здание МАМИ нанесены чары нерушимости, – охотно пояснили мне. – Иначе от академии давно камня на камне не осталось бы. А вы хотели, чтобы все было иначе? Кровожадная ведьма попалась, – хмыкнул эльф.

– Н-нет, ну что вы… – запнулась я.

– Хм. Кирпичная стена? Неплохой выбор, – уставился ректор на меня. – И что мне с вами делать дальше?

– Давайте я честно отвечу на все ваши вопросы, минуя лишние эмпатические примочки? – попросила я, мысленно ликуя, что мне удалось закрыться от ректора. Копание в голове — довольно неприятная процедура. Не хотелось бы ее продолжения.

Эльф встал со своего места и сурово взглянул на меня сверху вниз.

– Я ведь при желании могу и сломать ваш хрупкий щит, если уловлю хоть толику неправды. Будет больно.

– Угрожаете?

– Предупреждаю.

– Я отвечу на все предельно честно, – заверила его я, вжимаясь в кресло.

С другой стороны, чего я боюсь? Это всего лишь сновидение, о котором я скоро ничего не вспомню. Еще меня могло спасти и то, что я ведь, по сути, ничего не знала о мире, в который меня закинул коварный Морфей.

– Ну, хорошо, – сделал мне одолжение профессор, усаживаясь обратно в свое кресло, а потом внезапно дунул мне в лицо порошком и ухмыльнулся: – Конечно, ответите – от пыльцы правды еще никто не мог увернуться.

От неожиданности я чихнула. А ушастый злыдень как ни в чем не бывало продолжил свой допрос с пристрастием:

– Сколько вам лет?

– Девятнадцать, – ответила на автомате.

– Кто ваш опекун?

– Горский.

– Вы же говорили, что Чарвиль – ваш род. И как только вам удается обходить мое чутье правды? – задумался он.

– Чарвиль — это поместье, – сдалась я.

А потом задумалась: «Обходить его чутье? Неужели?». Выходит, что незнание и непонимание многого действительно здорово выручает. Хочет правды — он ее обязательно получит.

На моих губах расползлась улыбка, от которой в синих глазах тотчас промелькнуло замешательство и удивление.

Я гордо задрала подбородок, и глядя в упор на главу МАМИ, решила ему как на духу выложить все, что со мной успело приключиться за последнее время:

– Все началось с обычной чашечки кофе. Я, кажется, заснула в кафе и каким-то образом очутилась в розовой-прерозовой комнате, с розовыми-прерозовыми волосами и в розовом прерозовом платье. В теле девушки-овоща, в кресле на колесиках. А белочка меня поздравила с возвращением в родной мир...

– Так интересно, продолжайте, – ректор подался чуть вперед и, кажется, затаил дыхание. Еще бы, наверное ему впервые в жизни пришлось слушать такой правдивый бред, в котором не было ни грамма лжи.

– А что тут рассказывать? – хмыкнула я. – Потом прилетели осы и начали жужжать про то, какая Анастейша не такая и попросили ее, то есть меня, сидеть тихо.

– Дальше? – попросил ректор, чуть ли не хватаясь за голову.

– Затем принесла нелегкая племянника Повелителя, который захотел взять меня в жены.

– Но вы же несовершеннолетняя, – возразил профессор Лэндон Рзоу, перебивая меня.

– Ну да, так мы с белкой ему и ответили. А потом пришел Кощей, и они с племянником прямо в комнате Барби начали выяснять отношения. В конечном итоге мою кузину решили лишить голоса, Брендона спеленать путами, а меня – забрать во дворец, чтобы подумать, что же со мной делать дальше. А можно было просто удочерить!

– Я чувствую, что вы не врете, да и порошок не даст вам этого сделать, – взвыл ректор, а в следующий миг взмолился: – Но, прошу, дальше давайте по существу! Откуда у вас взялась магия тьмы?