Я мысленно ликовала. Ага, как же, по существу! Сам обсыпал меня пылью правды, а теперь не хочет ее слушать?

На рассеянное лицо профессора без смеха взглянуть было нельзя, небось, его заостренные на кончиках длинные уши уже начали потихонечку сворачиваться в трубочку, а мозг закипать. Вот-вот из носа дым повалит.

– Я же говорила, – мило улыбнулась я, отвечая на его вопрос. – Сначала была искра, а потом притянулась темная субстанция.

– Что за искра? Что за субстанция?

– Понятия не имею. Видите ли, я скоро проснусь и тогда не станет ни вас, ни Повелителей с белочками, ни летающих черепушек — НИКОГО. Даже обидно. Я только-только начала входить во вкус.

У ректора под левым глазом задергалась жилка так, словно там только что в предсмертных судорогах скончался червячок. Ну все, кажется, я перестаралась. Допекла-таки свою синеглазую галлюцинацию.

7. Глава 6

– Такого крепкого орешка за всю мою достаточно долгую практику на посту ректора еще не наблюдалось, – сокрушенно вздохнул Рзоу. – Поймите, мне необходимо знать все о каждом поступающем, тем более о таком сильном субъекте, как вы.

Субъектом меня еще никто не называл.

Он что, думает, я проникнусь его речью и все выложу на блюдечке с голубой каемочкой? Ага, сейчас.

Я закатила глаза и внезапно рассмотрела над головой мужчины люстру, на которой сидела... Беляна? Мои глаза округлились. Как ей удалось проникнуть обратно. Я же видела, как она вместе с хранителем выходила за дверь.

Белка красноречиво закивала мордахой, легонько провела правой конечностью по своему рту так, как будто закрывала его на замок, а потом сложила лапы на груди.

Я никогда не понимала игру в «Крокодила». Не могла ни толком изобразить запрашиваемое слово, ни отгадать. Белка даже не удосужилась показать количество слов, и что это: прилагательное, сказуемое или подлежащее. Честно пыталась понять, однако в моей голове был такой сумбур и кавардак, что разобраться в знаках зверюшки не представлялось возможным.

Белка шлепнула себя по лбу и показала удушье с высунутым языком. Я повторила за ней, намереваясь побыстрее раскусить ее гениальный замысел. Но ничего не выходило.

Со стороны ректора раздалось шуршание. Ой. Как я могла забыть про синеглазого?

Я опустила взгляд, чтобы посмотреть, что там происходило.

С облегчением поняла, что мои гляделки с Беляной для него остались незамеченными.

Мужчина закрыл свою записную книгу, и вперился в меня внимательным взглядом опытного хакера, который замыслил взломать Пентагон. Я даже представила, как в его голове крутятся шестеренки. Ненароком подумала, что сейчас снова начнет копаться в моей голове. Но эльф удивил:

– Да вы больны. Почему сразу не сказали, что плохо себя чувствуете? Своим недавним вмешательством, я же мог значительно усугубить ситуацию.

– Так не вмешивались бы! – возмутилась я.

Мужчина вскочил со своего насиженного кресла, приблизился ко мне и приложил свою приятную прохладную ладонь к моему лбу. Я зажмурилась от удовольствия и, когда он хотел отстраниться, не позволила ему сделать этого, ухватившись за его кисть, как за спасительную соломинку.

– Знаете что сделаем? – не оставляя попыток забрать свою конечность, проговорил ректор. – Вы сейчас же меня отпустите, а я вам выдам шар распределения.

– Еще чего, – возразила я, вцепляясь в его руку еще сильнее. – Не отдам. Мое.

– Он живо вас определит на факультет, – продолжал говорить ректор, как душевнобольной, – а потом хранитель перебросит вас в крыло к целителям. Как только более или менее придете в себя, Грен поможет с заселением — подберет вам комнату. А потом снова встретимся в моем кабинете. Я пришлю вестник.