Среди многочисленных претендентов он выбрал жестокого, но чрезвычайно сообразительного Аледа, проявившего себя в подавлении последнего восстания крионов и в сотнях побед на Арене крови. Нынче ни один фидониец, имеющий право выступить на Арене, не рисковал вызвать на поединок фаворита Повелителя.

Сейчас Гайлан прятался в потайной нише, подслушивая разговор советника Рибола и мага Онгара.

– Не знаю, чего ждёт правитель. Армия готова и рвётся в бой! – в глухом голосе старшего советника слышалось возбуждение.

– Гайлан делает всё верно. Он выжидает, пока границы на юге не будут под нашим контролем, пока не будут захвачены сапфировые копи в Азиме. Нашей колдунье они необходимы, чтобы обрушить на людей орду нежити и устроить панику в королевствах, – возразил советнику спокойный, глухой голос мага Онгара, который было невозможно не узнать. Собеседник Онгара смолк, не желая препираться с могущественным магом.

Этого колдуна боялись даже знатные фидонийцы, не говоря уже о крионах. В запутанных лабиринтах под Башнями, маг проводил эксперименты с провинившимися подчинёнными и пленными. Живым оттуда никто не возвращался, впрочем, и мёртвым тоже. По городу Белых Башен бродило множество леденящих слухов о пытках, устраиваемых Онгаром, которого воины втихую именовали Живодёром.

Услышав всё, что требовалось, из своего укрытия, Гайлан покинул скрытую комнату и уже вскоре шагал по залу Совета к своему почётному месту. Советники почтительно склоняли головы, когда Повелитель шествовал мимо них. Но Гайлан не взглянул ни на одного вождя-советника, его интересовал только доклад командира крионов. Вождей рабов допускали в Башню Совета исключительно по специальному разрешению. Фидонийцы старались контролировать каждый шаг и вздох покорённой древней расы и не забывали подчеркнуть своё преимущество. Но сегодня было сделано исключение.

Морщинистый, старый крион, в потёртой дорожной одежде, оторвал глаза от свитка. Крион оглядел советников, затем закованных в чёрную сталь могучих стражников, перевёл взгляд на Повелителя. Тот едва заметно кивнул, разрешая начать речь.

Обведя своих владык ничего не выражающим взглядом и низко склонив голову, вождь крионов Брах’тар, зачитал текст на свитке. Голос докладчика был монотонным и сухим. Он навевал на собравшихся скуку и зевоту, пока крион не дошел до записи в свитке, которая взбудоражила Совет. То, что Брах’тар поведал вождям, повергло всех фидонийцев в ярость и смятение, некоторые из фидонийцев даже вскочили со своих устеленных меховыми шкурами резных стульев и выхватили топоры и мечи, требуя казнить криона за ложные сведения.

Гайлан задумчиво молчал. О содержании донесения разведчика ему было известно до того, как крион начал говорить. Неделю назад он отдал приказ, по просьбе Онгара, уничтожить никому не известного кифийского офицера, однако кое-какие факты стали и для него в новинку. Легенда из давно минувшего времени оживала с каждым словом, вылетавшим из оскаленной пасти криона. Гайлану даже показалось, что раб удовлетворённо оскалился, внеся сумятицу в размеренную работу Совета. Повелитель верил историям из прошлого, поскольку лично был свидетелем многих событий. И в полной мере оценивал угрозу, исходящую от них. Престарелого фидонийца утешало лишь то, что у него всё ещё была возможность устранить возникшее препятствие, пока угроза только маячила на горизонте будущей войны.

– Мы нашли его, Повелитель. В тюрьме Мильвии. Он был почти у нас в руках. Но когда наши слуги пришли за ним, его там не оказалось. Кифия охвачена мятежом после переворота, случившегося не без нашей помощи. Новому королю сейчас не до исчезнувшего преступника, он утверждает своё право на власть. Марк Валлон, вероятно, покинул страну или где-то спрятался от властей, – продолжал хриплый голос криона, иглами вонзающийся в сознание разгневанных советников. Раб говорил и говорил, пока ему не приказали замолчать.