Глобализация давала ответы не на все вопросы. Казалось бы, сопутствующие ей тенденции должны были объединять культуры народов, но, вопреки чётко обрисованному плану, национализм некоторых конфедераций только усилился. Подразделения так сильно боролись за аутентичность, что не заметили, как подлили масла в огонь межрасовым и межнациональным распрям.

Ния боялась того, что её будет ждать. Не только потому, что начиталась и наслушалась рассказов в сети. Вновь и вновь перед глазами возникал злосчастный школьный туалет и четверо ухмыляющихся подростков.

Вопрос о шраме ей задавали не впервые, но почему-то признаться в школьных издевательствах было невероятно сложно, словно оголиться перед кем-то. Даже с психологом они заговорили о деталях не сразу. К слову, о психологе.

Ния завела мотор, выбрала на синхронизировавшемся смартфоне номер Олеси и медленно поехала домой, слушая гудки.

– И снова привет, – голос Олеси уже действовал успокаивающе. – Сделаем проекцию? Ты где?

– Да, давай. В машине, но тут тоже можно.

3D-камеры Tesla зашелестели, ища наилучшую позицию, и на соседнем сидении возникла небольшая фигурка Олеси в полный рост.

– Извини, всё никак не разберусь в настройках, чтобы передавать видеопроекцию полноценно, – засуетилась психолог. – Ничего если так поболтаем?

– Ничего.

– Рассказывай.

– В этот раз кратко. Меня отправляют в командировку в Сарин.

Олеся понимающе кивнула.

– И ты переживаешь, что снова возвращаешься туда, где получила самые отвратительные воспоминания в своей жизни? Верно?

– Да.

– Но что именно вызывает у тебя страх? Давай поразмыслим. Ты старше на пятнадцать лет, то есть больше не ребёнок, ты знаешь, что нужно делать в подобных ситуациях – в конце концов, у тебя даже оружие есть, – ты опытный специалист в следственном деле, пусть и не совсем удачливый, вероятность встретить кого-то из старшей школы очень мала. Так что именно тебя беспокоит?

Ния машинально коснулась шрама.

– Получается, что ничего.

– Если переживаешь из-за этого, то просто распусти волосы и его никто не увидит.

– Зная «тактичность» корейцев… не хочу, чтобы они спрашивали о нём.

– Помнишь, я советовала тебе избавиться от шрама?

– Помню. Времени не было, да и замоталась я.

– Если ты не можешь справиться с ним эмоционально, следовало найти время. Ладно, извини. Я не твоя мама, и ты платишь мне не за порицание, – Олеся замолчала, обдумывая следующую фразу. – Ты уже не тот человек, каким была в детстве. Теперь ты не будешь молчать, опасаясь, что папу уволят с работы, что издеваться начтут сильнее, что учителя скажут – сама виновата. Сейчас дела Нии Хайт обстоят иначе. О проблеме личного характера знаешь только ты, для остальных Хайт – обычный следователь из Владивосточного сегмента. Им и будь. Почаще вспоминай, как после возвращения в родной город ты сразу отправилась на курсы женской самообороны.

Ния вяло усмехнулась, бросив многозначительный взгляд на проекцию.

– Я могу тебе набирать… иногда… ну, если появятся проблемы?

– Конечно. В любое время.

– Тогда… хорошо. Я еду домой, чтобы собрать вещи. До вылета осталось всего ничего.

Олеся понимающе закивала и тут же быстро добавила:

– За этот короткий сеанс с тебя только половина суммы.

Остановившись на ярком переливающемся светофоре, Ния быстро перевела деньги и отключилась. Ей не нужно забывать, что с Олесей их связывает только бизнес. Порой даже закрадывалась предательская мысль, что в интересы психолога не входит вылечить её, ведь в противном случае она перестанет быть клиентом и платить немалые деньги. После подобных мыслей следовали другие, о том, что в этом странном мире у Нии нет свободных от капитала отношений, разве что с родителями. Остальные люди лишь инструменты и проводники, как например Андрей, с которым она общается исключительно по работе. Здесь уже она преследует меркантильный интерес – получить как можно больше опыта от лучшего сотрудника отдела.