Я уже собиралась закрыть глаза и укрыться шубой, как заметила тонкую, едва различимую тень. Она спускалась от подоконника прямо ко мне. У меня моментально заледенели руки, и я резко села на матрасе, зажав рукой рот.

Паук был небольшим, но страшным. Он спускался на тонкой паутине прямо ко мне. Руки и ноги моментально стали ледяными. Сердце так быстро молотило, что могло проломить грудную клетку.

Мне было не просто страшно, меня сковал ужас. Свитер моментально промок. Ладони стали липкими от пота. И чем ниже спускался паук, тем больше мне не хватало воздуха, словно мне на шею накинули удавку.

Кричать было нельзя. Вокруг спали люди. У кого-то из женщин, на матрасе лежал ребёнок. А стоит разбудить хоть одного малыша, как всё здание наполнится детским плачем.

Закусив основание большого пальца, чтобы не закричать, я встала на четвереньки. Сгребла шубу и сумку. Стараясь не смотреть в сторону окна, поднялась на ноги и медленно, стараясь не шуметь, вышла на цыпочках в коридор.

Арахнофобия не давала мне жить в детстве, но терапия у психолога, лекарства и время, значительно улучшили ситуацию. Свели неконтролируемый ужас к неприязни, но сегодня меня накрыло, как в детстве.

Я была готова выбежать на улицу и отправиться в Новосибирск пешком. В буран, в метель, лишь бы только не оставаться в пространстве, где есть пауки.

Зубы стучали, руки ходили ходуном. Голова кружилась так сильно, что я едва смогла добраться до комнаты с чайником. Набрала в кружку ледяной воды из крана. Стуча по зубам, сделала несколько болезненных глотков.

Было ощущение, что я проталкивала воду насильно. За грудиной пекло так сильно, словно я пила расплавленное олово. Но это был единственный способ успокоиться без лекарств. И почему так сильно накрыло? Думала, что всё уже улеглось.

Но в самый неподходящий момент снова стало плохо. И с этим надо было что-то делать. Я умылась ледяной водой, растёрла руки, уши, пальцы. Теперь горела кожа, и это было хорошо.

Надо было любой ценой вернуться к настоящим ощущениям от гипотетического ужаса. Умом я понимала, что ничего страшного не случилось, но тело не давало мне в это поверить.

Сначала я хотела попросить помощи. Роман упоминал лазарет, значит там были врачи. У кого-то могли быть с собой нужные таблетки. Но надежды на это практически не было.

К тому же паническая атака могла стать предметом обсуждения. Если меня начали травить из-за отсутствия примитивных навыков застилания постели, то пауки стали бы просто подарком для таких «милых» людей.

Отец всегда говорил, что самое острое оружие мы вкладываем в руки врагов сами. И я не собиралась давать повод местным девицам травить меня из-за арахнофобии. Много чести!

Значит, надо перетерпеть и молчать. Привести себя в порядок и уезжать отсюда как можно скорее. Потому что я точно знаю, что здесь есть пауки, а когда они вызовут новую паническую атаку – не знаю.

Ночь прошла в страхе. Я дрожала от каждой тени, от каждого шороха. Мне всё время казалось, что чешется рука, нога, даже лоб. Разумеется, я думала, что по ним ползает паук.

К утру я измаялась так, что легла на дальний стол. Закуталась в шубу и попробовала подремать хоть несколько минут. Но не смогла. Тряслась теперь уже лёжа. Понимала, что ещё одну такую ночь просто не переживу.

Поэтому, когда по коридору начали ходить люди, я поставила табурет к выходу и превратилась в слух. Начали те самые мамочки с детьми. Но и Гранин появился почти сразу же.

Он шёл, застёгивая на ходу бомбер, и едва не споткнулся, когда я кинулась ему наперерез.

– Стрекоза, чего тебе понадобилось на этот раз? Том-ям? Утку по-пекински? Устриц? Вертолёт? Что?