Георгий, слегка склонив голову, задал ещё один вопрос:

– Любопытно, как именно устроены эти встречи в других странах? У них есть какие-то интересные идеи, возможно, для обмена опытом?

Лейб уловил, что Георгий слушал каждое слово слишком внимательно. Он не выглядел как человек, которому было просто любопытно узнать о культурной жизни. Казалось, что Георгий пытается уловить каждый нюанс, связанный с этими международными встречами, будто его интересовало нечто большее, чем обмен литературой.

После окончания собрания Лейб, ожидая удобного момента, обратил внимание на то, что Георгий не спешил уходить. Он стоял у стола, на котором обычно раскладывали принесённые письма и материалы для перевода, и внимательно смотрел на письма, отложенные для отправки в зарубежные клубы. Хотя в комнате оставалось несколько человек, Георгий не сразу заметил, что за ним наблюдают, и это позволило Лейбу видеть его необычайную заинтересованность в этих письмах.

Когда Георгий всё же заметил взгляд Лейба, он быстро отвел глаза и отступил от стола, делая вид, что просто задумался о чём-то. Он подошёл к Лейбу, явно стараясь вести себя непринуждённо.

– Хорошая встреча, – сдержанно сказал Георгий, подбирая слова. – Я удивлён, сколько у вас друзей за границей. Ваши связи обширнее, чем я представлял.

Лейб почувствовал скрытую попытку выяснить ещё больше, но не подал вида.

– Да, нас всех объединяет общее дело, – ответил он нейтрально. – Нам приятно знать, что мы не одни, что в других странах есть такие же энтузиасты, как мы. Эсперанто помогает нам видеть мир шире и находить друзей.

Лейб понимал, что просто так Георгий бы не проявлял столько настойчивости. В этот вечер, после того как клуб опустел, он остался с Анной наедине и решил поделиться своими мыслями.

– Анна, я не знаю, замечала ли ты, но мне кажется, что Георгий… – он замялся, подбирая слова, – он как-то странно себя ведёт. Он слишком интересуется нашими связями, особенно теми, которые связаны с другими странами.

Анна взглянула на него с удивлением. Она тоже отмечала странности в поведении Георгия, но не придавала им большого значения. Её больше привлекала его загадочность, которую она поначалу принимала за свойственную интеллигентам из России тонкость натуры.

– Ты думаешь, что это… может быть связано с чем-то большим, чем просто любопытство? – спросила она.

– Да, – Лейб кивнул, слегка нахмурившись. – Я боюсь, что он может быть не тем, за кого себя выдаёт. Пойми, Анна, я не хочу его подозревать, но его интерес к нашей переписке с другими странами, его вопросы о встречах – это всё не просто так. Скажи, разве журналисты так себя ведут?

Анна задумалась. Теперь, когда Лейб выразил свои опасения вслух, ей стало казаться, что он прав. Она вспомнила, как несколько раз Георгий расспрашивал её о подробностях общения с друзьями из Варшавы и Бухареста, как просил передавать приветы и даже вызывался передать некоторые письма.

– Но если это так, – прошептала Анна, словно боялась, что её могут услышать, – то зачем он здесь? Почему он среди нас?

Лейб покачал головой.

– Вот это и настораживает меня больше всего. Возможно, он ищет нечто конкретное, какую-то информацию или кого-то из нас.

– Лейб, ты заметил, как он буквально не сводил глаз с нашего стола, когда мы разбирали письма из Германии? – тихо спросила Анна, нарушая тишину.

Лейб кивнул, внимательно оглядываясь по сторонам, словно ожидая, что сам Георгий может услышать их обсуждение.

– Да, и это не первый раз. Он всегда оказывается рядом, когда мы обсуждаем международные встречи или контакты с друзьями из других стран. Вспомни, как он расспрашивал тебя о письмах из Бухареста, о том, что в них написано. Вначале мне показалось, что это просто любопытство, но теперь, Анна, я уверен: тут что-то большее.