– Бобожон! – побежала к нему навстречу и крепко обняв маленькими ручонками за шею, нагнувшегося к ней мужчину, повторяла.

– Бобожон, я соскучилась, бобожон…

 Анна, расплатившись с таксистом, взяла из багажника сумки и подошла ближе. Кодиржон акя поднять Дусю не мог, из-за деревянной ноги, на которой и сам стоял неустойчиво, но похлопывая ласково по плечам девочки, прослезившись, говорил.

– Наша Дуся приехала, дочка наша приехала.

 Потом кликнул жену.

– Саломат! Гляди, кто к нам в гости приехал! Саломат! Оглохла что ли… – прошептав последнюю фразу, мужчина поздоровался с Анной и открыв калитку пригласил войти в дом.

Навстречу уже бежала Саломат хола.

– Вы же мои родные! Приехали…не забыли нас, приехали навестить – со слезами говорила женщина, крепко обнимая поочередно Дусю и Анну.

 Под виноградником, который поспевал, стоял деревянный тапчан, глиняный сломали и убрали, возле арыка, посередине двора, цвели астры, розы и райхон, от которого по двору шёл нежный аромат. Проходя мимо этого растения, его специально теребили руками, от чего запах усиливался и долго держался в воздухе. А Саломат хола, неизменно отрывала маленькую веточку и зажимала за ухо, вместе с белым, шёлковым платком. Все сели на тапчан и стали расспрашивать друг друга о том, как прошёл год.

– Мархамат! – громко крикнула Саломат хола.

 Из дома выбежала невестка и приблизившись, поздоровалась.

– Самовар кипит, готовь чай и сладости гостям дочка – попросила её Саломат хола.

 Анна вытащила из большой сумки продукты, которые она привезла им и положила возле хозяйки.

– Это Вам, ешьте на здоровье – сказала Анна.

– Ой дочка. Стоило ли беспокоиться, так много, тяжело было везти то – сказала Саломат хола.

На открытой террасе стоял бешик, узбекская люлька, в которой лежал малыш и Дуся не отрываясь смотрела на него.

– Что Дусенька, хочешь посмотреть на малыша? – ласково спросила Саломат хола.

 Дуся радостно кивнула и с надеждой спросила.

– А можно?

Женщина попросила невестку развязать ребёнка и принести ей. Развязать бешик непросто, малыша заматывают несколько раз, чтобы он не свалился, ведь перегородок у бешика нет. И когда Мархамат отдала ребёнка свекрови и сама стала собирать на хантахту всякие вкусности, а это были конфеты, кишмиш, орешки и сушеный абрикос, каймак, лепёшки и варенье, Анна дала на смотрины малыша костюмчики. Только потом Саломат дала ей ребёнка на руки. Дуся с восторгом смотрела на малыша и целуя пухленькие ручки,  лишь восклицала.

– Какой он хорошенький! Пухленький и сладкий. А как его зовут?

– Его зовут Санжар, ему уже пятый месяц – ответила Саломат хола.

– А Мехринисо где? Как она поживает? Вы писали, что она тоже родила мальчика. У них всё хорошо? – спросила Анна.

 Саломат хола довольно.

– У них все хорошо, слава Аллаху. Но чилля ещё у ребёнка и матери не прошла. Поэтому они пока никуда не выходят. Сегодня уже не пойдём к ним, Вы с дороги, отдохнуть Вам надо, а завтра сходим конечно, это в соседней махалле, недалеко от нас – сказала женщина.

 В казане кипела мастава, рисовый суп, Мархамат налила всем в косушки, поставила на стол кислое молоко и мелко нарезанный райхон, потом позвала к обеду свёкра. Кодиржон акя ковыляя на одной ноге, вымыл руки в арыке, Мархамат подала ему полотенце, он вытерся и сел на край хантахты, выставив в сторону деревянную ногу.

– А Бекмет где? – спросила Анна.

– С мальчишками рыбу ловить ушёл с утра. Лето, жарко, вот они и бегают на Анхор, целый день с самодельной удочкой у берега сидят. И не сходишь ведь за ним…сорванец, где его носит? Голодный ведь, с собой только пару лепёшек и забрал с помидорами – ворчала Саломат хола.