Национальное своеобразие каждой культуры, «научно-художественную топику» подчеркивает А. М. Панченко. Русская культурная традиция, по мнению ученого, является общей для Древней Руси и для России нового времени. Исследователь утверждает, что, несмотря на попытку обособления культуры от веры в XVII веке, новая русская культура и литература имеют тесную связь с православным мировоззрением, и этим отличаются от западной культуры и литературы38.

В работах отечественных литературоведов, опубликованных в последнее десятилетие, можно выделить два подхода к данной проблеме. Во-первых, в качестве определяющего для этнопоэтики фактора рассматривается фольклоризм – ориентация писателей на поэтику и жанры устной народной словесности, а также переработка ими отдельных элементов фольклора. Для обозначения «стилевых и сюжетно-повествовательных координат изображаемого фольклорного мира» В. М. Гацак предложил термин этнопоэтические константы39.

Во-вторых, в качестве важнейшего аспекта национального своеобразия русской литературы рассматривается «православный подтекст» или «православный код» произведений; именно он осмысляется как центральный предмет этнопоэтики. Как писал в 1995 году И. А. Есаулов, «осознание христианского (а именно – православного) подтекста русской литературы как особого предмета изучения является одной из актуальнейших проблем теоретического литературоведения», которая требует «особого научного инструментария»40. Исследователь этнопоэтики В. Н. Захаров также считает, что для освоения национального своеобразия русской литературы необходимо придерживаться перечисленных выше определяющих тенденций41. За прошедшее десятилетие проблема не потеряла своей актуальности.

Можно согласиться с мнением исследователей о том, что понятие русского образа мира базируется на фольклорных и религиозных образах, однако видение национального образа мира оказывается более объёмным, если охватывает и другие элементы художественной системы, в частности, предметный мир, а также хронотоп.

Мы считаем, что категорию пространства также необходимо учитывать при изучении национального своеобразия русской литературы. Пространство – важнейшая для восприятия мира категория, поскольку взаимодействие человека и мира всегда протекает в системе некоторых пространственных координат. Пространство дано человеку как целостность, и выделение в этом целом тех или иных отдельных элементов, наделение этих элементов определенной семантикой (их концептуализация) является проблемой субъективного восприятия действительности – индивидуально личного или национального. Одни филологи предпочитают определять различия между пространственными предпочтениями писателей, принадлежавших одной эпохе и культуре, другие – искать в их художественных мирах тот «общий знаменатель», который определяется языковой картиной мира. В этом отношении активно исследуется, например, англоязычная литература. А. Ф. Кофман выделил и описал специфические признаки латиноамериканского художественного пространства42; использованный им материал подтверждает тезис о том, что писатель, создавая образ пространственной среды, «сознательно или бессознательно выстраивает модель своей культуры». Этот тезис справедлив и для отечественной словесности. По утверждению В. А. Подороги, «вся наша великая литература топологична… это литература особых пространств»43.

При анализе художественного пространства русской литературы в первую очередь выделялись мотив дороги и связанная с ним идея пути. В обзорной работе А. Г. и В. Ю. Прокофьевых образ дороги отнесен к лейтмотивам русской литературы