Т. И. Ходукина указывает на его значимость для национального образа мира, опираясь на примеры из лирики Пушкина45.

К упомянутым В. А. Подорогой пространствам, несомненно, относится и локус усадьбы, который плодотворно исследовался на материале творчества многих писателей XIX – начала XX веков. Заметим, что значимость усадьбы как элемента национального образа мира не ушла в прошлое вместе с усадьбой как феноменом действительности; она сохраняется и в современной литературе (в «Укусе ангела» П. А. Крусанова, «Ларце» Е. П. Чудиновой и других). В поэзии Т. Кибирова («Л.С.Рубинштейну», 1987—1988) усадьба остается поэтическим пространством, противостоящим хаотическим, разрушительным стихиям русской жизни: «Только слово за душою энтропии вопреки над Россиею родною, над усадьбой у реки»46.

Национальный образ мира исследовался не только социологами и филологами, но и философами. В работах русских философов широкое использование термина «русская идея» началось в конце XIX века. Появление данного термина, в первую очередь, обусловлено потребностью интенсивного поиска средств выражения жизненных смыслов, составляющих сущность русской культуры. Актуальность вопроса русской идеи связана с переходом России на новую индустриальную стадию развития. Так, назревшие серьезные общественные преобразования ставили перед народом России вопрос о выборе пути дальнейшего исторического развития, а точнее, выбора принципов социального устройства, которые бы соответствовали промышленной жизни общества.

Поиск русской идеи по своей сути является рациональной формой осмысления того культурного генотипа, который присущ только русской истории и который обеспечивает национальную самоидентификацию и самосознание человека в различные исторические периоды. По мнению Н. Данилевского, народ только тогда может перейти к государственно-политической форме развития, когда он обретет свой культурный генотип47.

В отличие от Н. Данилевского, В. Соловьев был сторонником концепции единого человечества. Философ в рамках этой позиции разделял идею исторического разнообразия всех народов, которые вносят свой вклад в развитие всего человечества, поскольку только таким образом народ обретает свое лицо и становится историческим народом, способным реализовать конкретную историческую миссию. Эта мысль В. Соловьева определила суть русской идеи, которая заключается в стремлении к осознанию основных ценностей и убеждений, собственной истории, своеобразия жизни и роли в мировой истории.

Главное отличие российских ценностей, прежде всего, состоит в том, что в их основе лежит ощущение органической связи личности и общества, что выражается в самом широком диапазоне, начиная от материальных жизненных проблем и заканчивая возвышенным чувством к Родине. Это является основным отличием русской идеи от идеи европейской цивилизации, основными ценностями которой являются индивидуализм и индивидуальная конкуренция, стоящая на пути к материальному благосостоянию. Однако только лишь благодаря соединению человека и социума может действительно реализоваться полноценная личность, которая способна наполнять свою жизнь высоким смыслом. Подобное чувство общности является главной чертой русской культуры, в которой особое внимание уделяется человечности, способности поведать свои переживания и понять чужие, а также так называемому «артельному коллективизму» – стремлению работать не только для себя, но и для других людей.

По мнению Л. Д. Гудкова (2004)48, характер и особенности русской национальной идентичности до сих пор являются одной из самых идеологизированных тем, обсуждаемых интеллектуальным сообществом в России. Истоки дискуссий на эту тему относятся к концу 30-х годов ХIХ века, когда в среде московского образованного дворянства, чиновничества и университетских преподавателей перерабатывался на русский лад проект «немецкой нации», идеи которого были выдвинуты классическими немецкими литераторами и философами. Стимулом для подобных размышлений была война с Наполеоном, встряхнувшая в интеллектуальном плане русское образованное общество. Утратив к тому времени свою непосредственную актуальность, война 1812 года приобрела совершенно иные смысловые измерения. В качестве «Отечественной войны» она стала частью национальной мифологии – противостояния России цивилизованной Европе. Война превратилась во внутренний фактор конституции национального самосознания. Таким образом, в идее империи, как парадигмы российского (русского) национального самосознания оказались в самых разнообразных сочетаниях значения войны как таковой, тотального государства, героизма и народной жертвы.