Еще одна экспериментальная ситуация, предполагающая высокую степень депривации – «изоляционная ванна» Дж. Лилли. Испытуемых, снаряженных дыхательным аппаратом с непрозрачной маской, полностью погружали в резервуар с теплой, медленно протекающей водой, где они находились в свободном, «невесомом» состоянии, стараясь, согласно инструкции, двигаться как можно меньше. В этих условиях уже приблизительно после 1 часа у испытуемых появлялись внутреннее напряжение и интенсивный сенсорный голод. Через 2–3 часа возникали визуальные галлюцинаторные переживания, сохранявшиеся частично и после окончания эксперимента. Наблюдались выраженные нарушения познавательной деятельности, стрессовые реакции. Многие бросали эксперимент раньше намеченного срока.

Все эксперименты демонстрируют в целом сходные явления, подтверждая, что потребность в сенсорной стимуляции со стороны разнообразной окружающей среды – фундаментальная потребность организма. В отсутствие такой стимуляции нарушается умственная деятельность, и возникают личностные расстройства»[30].

Таким образом «сенсорная депривация может вызвать у человека временный психоз или стать причиной временных психических нарушений. При длительной сенсорной депривации возможны органические изменения или возникновение условий для их возникновения. Недостаточная стимуляция мозга может привести, даже косвенно, к дегенеративным изменениям в нервных клетках. Можно предположить, что существует биологическая цепочка, ведущая от эмоциональной и сенсорной депривации через апатию к дегенеративным изменениям и смерти. В этом смысле ощущение сенсорного голода следует считать важнейшим состоянием для жизни человеческого организма, по сути, таким же, как и ощущение пищевого голода. У сенсорного голода очень много общего с пищевым голодом, причем не только в биологическом, а и в психологическом, и социальном плане»[31].

Что же такое происходит в человеке, что лишение контакта с миром лишает его разума?

Мы не зря столь подробно обсуждали вышеизложенные темы, что из них следуют три очевидных обстоятельства.

Первое из них состоит в том, что у представителя рода Гомо сапиенс есть такие особенности или качества, наличие которых позволяет говорить о нем, как о человеке – существе, качественно отличающимся от животных, а их отсутствие, напротив – о его человеческой ущербности.

Второе: эти человеческие качества приобретаются индивидом исключительно при условии нахождения в первые годы жизни в человеческом обществе.

Третье: эти человеческие качества не являются раз и навсегда приобретенными, но могут быть искажены и даже утрачены при изоляции от людей и тем более при полной утрате контакта с окружающим миром.

Если вспомнить, нечто подобное мы уже отмечали, когда говорили о живом веществе: качественно новые свойства, появление неизвестным физическому веществу способом, существование только в потоке вещества и энергии.

Получается, что о человеке можно сказать то же самое:

его особенности являются качественно новыми свойствами материи,

они появляются способом, неизвестным прежней природе;

они существуют только в потоке сигналов или информации.

Так как свойств без предметов не бывает, а человек в целом данным критериям не отвечает, хотя бы потому, что его тело появляется известным читателю способом, вещественную основу предлагаемым особенностям следует искать в составляющих человеческого тела, к чему мы и обратимся. Однако прежде поговорим о свойствах.

Начнем, пожалуй, со следующего. Мы не зря столь осторожно подходим к определению особенностей, отличающих человека, что всякое на первый взгляд убедительное утверждение в этой области всегда по зрелом размышлении найдет, если не опровержение, то уточнение, размывающее четкие границы определения прежнего. Тем не менее, в плеяде наших качеств, лежащих в основании наших поступков и которыми мы, прежде всего, отличаемся от животных – сознание, разум, способность чувствовать и испытывать эмоции – не столько первое место, сколько сводным феноменом следует признать сознание