Она будет с любимым в Петровском Заводе и Тобольске. Последние двадцать лет они проживут в Нижнем Новгороде. Муж будет чиновником по особым поручениям при губернаторе.

А она – просто женой и матерью. Полвека вместе. И не пожалеет об этом никогда. Она напишет книгу «Моя жизнь – комета». Вернее, продиктует её своей дочери. Она никогда так до конца и не освоит русский язык, особенно письменный, но до конца своих дней будет ощущать себя счастливой от того, что прожила всю жизнь со своим любимым и единственным.

Гончарный круг жужжал. Нога методично нажимала хлипкую педаль, управляя скоростью этого самого круга.

– Гришк, а Гришк, ну чё там? Скоро кувшин-то починишь?

– Тёть Зин, ну сколько раз тебе говорить? Не могу я починить разбитый кувшин. Мне проще новый сделать.

– Дык не нужен мне новый. Мне старый уж больно мил. Ещё моя бабка хранила в нём ту самую секретную закваску. С которой и тесто пышнее становилось. И самогон крепче.

Мужчина встал и с треском закрыл, покосившуюся ставню. Тётка эта мастерица всех доставать. Ему кувшин давеча принесла разбитый. Кузнецу гвозди трухлявые.

– Это, – говорит, – из скамейки повыскочили. А как я теперь сидеть-то на ней буду? Ещё поранюсь. Или чего хуже разложусь, прямо у всех на глазах. Нельзя мне так. Ты над ними поколдуй, как умеешь. И принеси. Да поскорее! Опасная лавочка стала. Вдруг кто не заметит и сядет. В общем пошла я, зайду скоро…

Мастера, завидев тёть Зину, делали вид что очень заняты. Но она терпеливая. Пекаря тут перехитрила.

– Мить, а Мить. Ты хлебные корки-то выпек? Средней прожарки, с дымком. Моя бабка завещала, именно твои корки использовать для рецепту закваски. Сам же первым придёшь за добавкой.

Деревня эта находилась в необычном месте. Лес окружал домики с одной стороны, горы с другой. Третья сторона прикрывалась речушкой, впадающей в небольшое озеро. А четвертая открывала широкий простор.

Утром. Именно с этой стороны видно, как просыпается солнце. Восход – самое необычное зрелище во всей округе. Рано утром выглядывает светило неспешно, как ленивый котёнок. Щекочет пташек первыми лучиками и, постепенно раскачиваясь, поднимается выше и выше.

Из-за этой особенности деревню часто посещали странники и любопытные люди. Художники заезжали, писатели.

Всех встречала бабка тёть Зины. Как главный хранитель Востока. Эта традиция передавалась из поколения в поколение. По женской линии.

Тёть Зина долго ждала очереди. Готовилась, изучала. Перенимала секреты бабки.

А теперь нервничала. На пост-то она заступила и ждала первого гостя. Но он, как назло, всё не шёл и не шёл.

Да и в доме стали происходить странности.

Кувшин упал и разбился. Скамейка, на которой бабушка сиживала вечерами, сломалась. Тёть Зина решила, что это старушка её проклинает. За то, что…

– Эй, хозяюшка! Есть кто?

Тётка отвлекалась от привычных мыслей, в поисках виноватого в бедах и чуть не стукнулась затылком о полку.

– Кто? А кто тепе нужен, милок? Нет тут никОго, я одна, – заговорила тёть Зина, поправляя платье, платочек и пытаясь разглядеть отражение в самоваре.

– Я заплутал немного. Искал деревню. Говорят, тут очень необычный восход можно увидеть.

– Конечно. Ты по адресу припыл, прохоти, – от волнения тёть Зина путала буквы.

Ведь это первый! Первый её собственный гость! Нужно не ударить в грязь лицом.

– У нас принято так. Вы оставайтесь ночевать у меня. Я утром раненько разпужу. И провожу туда, где лучше всего смотреть на наше чудо.

Счастливая тёть Зина пошла к соседке. Надо же сразу похвастаться.

– Слышь, Валь. Посмотри какой красавец-то ко мне пожаловал! Никак из богатых. Попрошу его мой портрет нарисовать и рассказать, что здесь новая хранительница. Лучше всех прежних. Глядишь растрезвонит. И повалят к нам снова путники. Зазвенят монеты, пуще прежнего. А то вон смотри исхудала. Небось Колька-то свои огурцы не распродаёт на рынках?