Арво вернулся в кабинет, и вскоре подали кофе.

– Итак, Эйнари, на чем мы остановились? Вы воевали в Карелии с финнами?

– Да, мы называли их «белофинны». Я был в составе отряда Тойво Антикайнена.

– Это ваше единственное участие в военном конфликте?

– Надеюсь! После этого в людей мне стрелять уже не доводилось, – искренне ответил Эйнари.

– У вас были награды за этот поход?

– Были! Именные часы и значок «Честному воину Карельского фронта».

– Эйнари, не могу не спросить, что случилось с Антти Марьониеми? Вы знаете что-нибудь?

– А, вы об этом… Якобы Тойво сжег его на костре. Нет, лично я ничего такого не видел и не слышал. Но я ведь не всегда находился вместе с Тойво – наш отряд состоял из двух частей, а потом мы еще делились на группы. Естественно, в отряде были те, кто участвовал по-настоящему в Гражданской войне в Финляндии, подавлял Кронштадтский мятеж и еще много чего. Пленного могли запросто ликвидировать, но не столь варварским способом. Во время рейда мы воевали с врагами, с «белофиннами»… Либо нас, либо мы.

– Воспоминания не давят, Эйнари?

– Арво, а вы спросите у своих! Тут, наверное, каждый второй стрелял в красногвардейцев на поле боя… или отличился в лотерее в Хуруслахти? – Хейкконен едва подавлял гнев.

Кярккяйнен опустил глаза – видимо, что-то давно спрятанное в закоулках памяти попытались достать и представить ему самому.

– Знаете ли, майор, – Эйнари говорил громко и отрывисто, – может, я и воевал, может, был не прав, но стрелять в безоружных людей мне, слава Богу, не приходилось.

– Вы этим гордитесь?

– Нет, особой гордости у меня это не вызывает, но мне нечего стыдиться.

– Да, будет вам, Эйнари, – Арво попытался вернуть былой настрой, – ангелов среди нас нет. Вы, разведчик, всегда поступали как благородный рыцарь. Не поверю.

Эйнари нахмурился: «Вот же падла, едрить его налево, – вспомнил он русское ругательство, – проницательный какой».

Эйнари не врал, когда заявил, что совесть его чиста. Он действительно не стрелял в безоружных людей и не добивал раненых. Однако когда Хейкконен вспоминал один эпизод из похода, в душе его возникала ледяная пустота. Картины из прошлого незримым ужасом терзали душу, доводя порой до физической боли.

Уже несколько дней рота Эйнари шла по заснеженным лесам Карелии. Холод, усталость, впереди сопки, на ногах лыжи, за спиной амуниция, нехитрый запас еды, предельное нервное напряжение. Наконец-то привал. Но отдых не для всех – Антикайнен дает команду четырем бойцам-лыжникам выдвинуться на разведку. Впереди деревня Барышнаволок – нужно изучить обстановку. Старшим назначен Хейкконен.

Тихонько пробираясь сквозь лесную чащу, группа Эйнари продвигалась вперед. Кружился снег – начиналась метель. Нужно провести разведку и успеть вернуться в отряд – времени немного. Лыжи пока оставляют след, но как только повалит снег и стемнеет, можно будет заблудиться.

Вскоре можно было видеть окраину деревни. Бойцы стали вести наблюдение. Матти и Калле выдвинулись осмотреть фланги, Эйнари оставался на месте, Суси влез на дерево, надеясь что-нибудь увидеть. Через сорок минут условились встретиться и возвращаться обратно.

Эйнари едва сдерживал волнение. За это время могло произойти все что угодно… Сколько белых в деревне – возможно, патрули совсем рядом.

– На, посмотри, может чего увидишь.

Суси потянул за веревку, Эйнари ослабил хватку, бинокль медленно поднимался ввысь. Карельская изба, женщина, баня, человек семь, совсем не похожих на крестьян, стоят у двора: «Так, где еще? Вот двое идут по заснеженной дороге. Итого, пока девять. Значит, белые есть. Эх, только бы Матти и Калле успели вернуться».