– Жалко.

Делёж черепа давно почившего бизона готовился перерасти в настоящую битву. Госпожа Сытклю устало вздохнула и спокойно обратилась к пока окончательно не пришедшему в себя мужчине:

– Господин Акташ, мы можем ехать дальше. И пожалуйста, если вдруг вы заметите какие-либо кости, постарайтесь их объехать. В противном случае мы и до вечера рискуем не добраться до Шайко.

– Леоль, у меня глюки или там в самом деле дома?

Виви безотрывно пялилась в окно полчаса. За прошедшее время ей успело привидеться многое из того, о чём девушка решила тактично промолчать. Но сейчас мираж казался вполне правдоподобным.

– Ой, я их тоже вижу!

– Глюки же парами не ходят, верно? Имир, а ты их видишь?

– Нет.

– Глаза открой!

– Зачем?

Аспирантка недовольно открыла ближайший к окну глаз. Хм, и впрямь, какая-то цивилизация.

– Господин Акташ, мы приехали? – взволнованно обратилась Леоля к кентавру.

– Вынужден вас разочаровать, барышни, но увы, нет.

– А эти дома…

– Просто местная лесопилка. Но город находится уже за тем холмом. Осталось немного.

– «Немного» нам обещали в самом начале поездки, – сквозь зубы проворчала Виви, и без видимого энтузиазма достав из чехла фотоаппарат, сделала несколько снимков.

В то время, как сумки Леоли лопались от различной дребедени, радующей женское и ветеринарное сердце, в багаже Виви можно было обнаружить целый арсенал фотографа-маньяка. Километровые рулоны плёнки, бачки для обработки этих же плёнок, пачки фотобумаги, кюветки для проявления фотобумаги, колбы с реактивами, съёмные вспышки, объективы, сумасшедшее разнообразие кисточек и щёточек и уйма всего сверху, чему Имир не знала ни названия, ни применения. Виви твёрдо решила увековечить их поездку для потомков и развивающегося склероза. Фотографировала она помногу и часто именно тогда, когда подруги меньше всего этого ждали. Имир с содроганием представляла свои перекошенные и убитые лица на памятных снимках.

Стоило дилижансу спуститься ниже с холма, как в нос ударил запах свежеспиленной древесины, а на первый взгляд жилые дома приняли очертания хозяйственных построек. Закопчённые трубы торчали из их крыш то там, то сям. Пирамиды срубленных деревьев поднимались над зданиями и, казалось, подпирали небо. До ушей стал доноситься звук льющейся воды, гомон и монотонное жужжание. Сверху дороги крытые деревянные мосты, соединяющие один дом с другим, огибали плотины и небольшую речушку, по которой справляли деревья, и напоминали затейливый лабиринт. Имир тщетно щурилась, пытаясь рассмотреть работающих внизу кентавров, но какое-то копошение она смогла отметить. Страшно представить, как можно работать на таком солнцепёке. Безусловно, когда ты родился и вырос в данном климате, то все его «прелести» воспринимаешь куда легче случайно приезжих. Но всё равно уму непостижимо. С другой стороны, кушать хочешь – будешь работать. Везде и во все времена кормят только рабочих лошадок.

Имир потянулась и почесала исколотые бизоньим черепом ноги. Удивительно, какой костлявой и угловатой может быть черепушка. Ранее разбушевавшаяся борьба за сей чудный трофей закончилась перемирием и игрой в «определи в каком возрасте почил бизон». Доступных метода было два: по зубам и по роговым кольцам. Каждый из обоих методов не гарантировал стопроцентной точности и имел свои подводные камни. Заглянув в рот корове или быку, ветеринарному врачу или тому, кто по наивности решил поиграть в него или зубного (а больше никто не дался), следовало обратить внимание на то, произошла ли смена молочных зубов на коренные. Какие зубы сменились, а какие нет? Какие прорезаются? В зрелом возрасте у животного начинают оценивать степень стирания зубов и форму, которую они приобретают.