На страже Родины. События во Владивостоке: конец 1919 – начало 1920 г. Карл Хартлинг

© «Центрполиграф», 2025

Оформление художника Я.А. Галеевой

Подполковник Белой армии Карл (Кирилл) Николаевич Хартлинг после Гражданской войны оказался в эмиграции. Судьба занесла его на остров Ява, где в 1935 году, за два года до смерти, он написал книгу о событиях Гражданской войны на Дальнем Востоке – прежде всего о мятеже Чехословацкого легиона в конце 1919 года и эсеровском восстании 1920 года во Владивостоке, малоизвестной странице послереволюционного противостояния людей, оказавшихся в России по разные стороны фронта… Тема была Хартлингу хорошо знакома – он являлся не просто свидетелем, а участником боев во Владивостоке, когда власть переходила из одних рук в другие…

Можно сказать, что эмигрантская жизнь бывшего офицера на Яве худо-бедно сложилась: он служил «в электрическом отделе» городского управления города Соло (не самый последний город на острове Ява, столица одного из яванских султанатов), то есть не голодал, имел надежную работу, был на хорошем счету, но… он оказался единственным русским человеком в городе Соло. Еще один русский жил в 70 милях от него, а третий – в 120 милях… Мало того что была утрачена связь с родиной, так еще и соотечественники-эмигранты были далеко, и общение с ними затруднялось расстояниями. И в таких условиях ему довелось прожить около десяти лет…

Наверное, тоска по родине и по общению со «своими», с соотечественниками из России, заставила Хартлинга, протестанта, человека с европейскими корнями (Карла Фридриха фон дер Хартлинга), обратиться к Русской православной церкви. В новом крещении он принял имя Кирилл, что, как ему казалось, делало его ближе к родине… Впрочем, его предки, проживая в России не годами, а веками, основательно обрусели, и Карл Хартлинг всегда чувствовал глубокую связь со своей родной страной.

В парижской газете «Возрождение» от 20 июля 1935 года, в рубрике «Отклики», где обсуждался Казанский поход Ивана Грозного, появились сведения из семейных преданий К.Н. Хартлинга об участии его предка со стороны матери в штурме Казанского кремля.

Было указано, что «потомки „немецкого розмысла“ были верными слугами царей московских и российских, и среди них было немало славных артиллеристов». Хотя, надо признать, артиллеристами были не все. Прадед К.Н. Хартлинга по матери А.Л. фон Зеланд действительно был генерал-лейтенантом артиллерии, а вот дед А.А. фон Зеланд в конце XIX столетия занимал пост прокурора Казанского окружного суда, далекий от военной службы. Но сам Карл Хартлинг связал свою судьбу с русской императорской армией. Только революция и Гражданская война привели его сначала в Белую армию, а потом в эмиграцию.

Покинув родину и оказавшись на Яве, Карл Хартлинг, насколько было возможно, поддерживал связи с русскими эмигрантами, разбросанными по миру, и даже печатался в «белой» зарубежной прессе. К примеру, иллюстрированный военный и морской журнал «Часовой», выходивший в Париже, в № 38 (август) за 1930 год опубликовал небольшую заметку Хартлинга, посвященную адмиралу Г.И. Невельскому, которая имела резонанс в эмигрантских кругах. Может быть, потому, что эпиграфом к ней стали знаменитые слова императора Николая I: «Где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен»…

Некролог, в котором друзья сообщили о смерти после тяжелой болезни на острове Ява подполковника[1] К.Н. Хартлинга, был опубликован в Париже (Возрождение. 1937. 24 апреля). Бывший офицер известен в кругах парижской белой эмиграции.

В своей книге «На страже Родины. События во Владивостоке. Конец 1919 – начало 1920 г.» подполковник Хартлинг рассказывает о событиях, нечасто упоминаемых в книгах по истории, хотя и сыгравших в ней важную роль, например, об ожесточенном противостоянии юнкеров Владивостока и чешских легионеров во время мятежа под руководством чехословацкого генерала Радолы Гайды^>1, о поведении союзников по Первой мировой войне (представителей США, Франции, Японии и т. д.), предпринявших интервенцию на территорию России в годы Гражданской войны, о расколе в рядах Белого движения, не все участники которого признали власть адмирала А.В. Колчака…

В Белой армии Карл Хартлинг занимал не слишком высокий пост – он принадлежал к офицерскому составу военного училища со странным названием Учебная инструкторская школа, наскоро образованного во Владивостоке для подготовки пополнения офицер ского состава Белой армии. Но волей судьбы именно он со своими подразделениями часто оказывался на острие борьбы во время бурных политических событий Гражданской войны на Дальнем Востоке. И ему хорошо были видны не только мужество и героизм бойцов, но и интриги, ошибки и слабость командования белых сил, приведшие в конце концов к капитуляции дальневосточной Белой армии и массовой эмиграции большинства ее сторонников…

Полковник Генерального штаба Н.В. Колесников в журнале «Армия и флот» (Шанхай. 1935. № 2/1193. Март) отмечал: «…До сих пор мы все поем только о героизме и хвастаемся, что все было хорошо. А почему мы здесь? Почему лучшие генералы, с государственным золотым запасом, с тысячами офицеров, юнкеров и всей интеллигенцией и помощью союзников выброшены за границу? Почему мы разбиты? Кем разбиты: вахмистрами, унтерами, матросней, каторгой, чернью? Почему? Разбитые вожди пишут свои мемуары, но не всегда пишут правду… а мы, которые еще не кончили сражаться, которые готовятся к новому бою, мы должны знать правду, потому что мы хотим исправить ошибки, научиться и победить».

Но исправить ошибки и победить Красную армию белым офицерам было уже не суждено…

К.Н. Хартлинг честно отвечает на вопрос: почему? Он тоже утверждал, что прошлое «должно быть изучено, и полученный опыт должен быть полностью использован».

Жизнь не дала Белой армии возможности использовать свой опыт в боях новой Гражданской войны. Им осталась только горечь поражения и тоска по покинутой родине…

Терпи и надейся на Бога,

Как ни было б тяжко тебе,

Борись до последней минуты,

Мужайся и крепни в борьбе!

Предисловие к изданию 1935 года

Армия сражалась с врагом на Урале. Плохо снабженные, но сильные духом полки ее, проявляя предел напряжения, выполняли свой долг. В это время в тылу ее, лишенные творческого размаха руководящие группы белых, не принимая выставляемых ходом событий требований, занимались восстановлением мертвых форм знакомого и милого им прошлого. Толчея на месте, с определенной тягой к старым формам взаимоотношений классов и групп населения, губила все начинания власти. Народные массы и даже средние классы все больше и больше уходили из-под влияния верхов.

Эсеры, ушедшие после переворота 18 ноября [1919 года] в подполье, имея за собою благожелательство и негласную поддержку руководителей чехословаков, уже с первых месяцев этого столь много обещавшего в начале и оказавшегося столь трагичным для белых в своем конце 1919 года, упорно вели свою работу по разложению основ, на которых должна была держаться всероссийская национальная власть.

Неудачи на фронте, повлекшие за собой откат все дальше и дальше на восток линии фронта, конечно, не способствовали укреплению престижа правительства как среди иноземцев, так и своих собственных граждан. Время шло, и с каждым днем число врагов белой власти росло.

Наступил ноябрь. Пал Омск. Армия отступала вглубь Сибири. Тревога за самое ближайшее будущее охватила как представителей белой власти, так же точно и «союзников» – интервентов и обывателей.

С каждым днем, с каждым часом тревога росла. Враги правительства ее раздували, это было в их интересах. Наконец, вдруг всюду и везде в тылу действующей армии появились бунтари: антиправительственные элементы пошли на штурм омской государственности.

Застрельщиками были эсеры-областники[2].

Сигнал к борьбе был дан из Владивостока, где Гайда, герой былых побед, сменивший тропу полководца на скользкий путь интриг и авантюр, поднял восстание. Горстью верных долгу и родине его силы были раздавлены на другой день, но это был только временный успех для Омского правительства[3].

Дальнейшее отступление армии, разлад, раздоры и непрекращающиеся интриги в окружении адмирала [Колчака], растерянность, бездействие, предательство и измена ряда представителей белой власти на местах, паника в среде интервентов – все это только способствовало успеху переворотчиков.

Бунт в Новониколаевске[4], восстание в Иркутске, измена в Красноярске, переворот во Владивостоке…

Радола Гайда

Эсеры старались захватить в свои руки бразды правления, но из этого ничего не получалось. Их роль оказалась ничтожной и жалкой. Всюду, где не взвивалось красное знамя, подымаемое эсерами, там через несколько дней уже торжествовал большевизм.

В своей книге подполковник Хартлинг повествует о тех испытаниях и той борьбе, которые пришлось выдержать и перенести воинским чинам, находившимся в рядах частей Владивостокского гарнизона.

Их служба Родине в этом большом портовом городе была нелегкая. Им приходилось не только бороться с врагом внутренним, но и иметь дело с обнаглевшими «союзниками». Дерзость последних переходила все границы. Этому во многом содействовал русский «обычай» втягивать в свои внутренние споры иноземцев. При таких условиях охрана чести и достоинства Великой Российской державы была исключительно трудна и тяжела.