– Не хочу сыну лихой судьбы. А с вами…ведьмами, ничего хорошего ему не светит! Пропадет, как зять твой. Ума разума лишится. Так и я с ума сойду. Не бывать этому! – как отрезала сказала соседка и хлопнула калиткой…

«Как сказать об ентом Марьянушке?» – чуть не плача, подумала бабушка в сердцах, впуская внучку во двор. «Сияет же как начищенный самовар от одного вида этого Васьки!» – причитала баба Настя молчком.

Поэтому стала она внучку на весь день в лес с собой брать, а то работой занимать, чтоб не думала лишний раз о любовничке. Но видит, старая, что Марьянка нет-нет, но замирает и голову вертит в сторону его двора. Ждёт.

Родители Васьки неделю парня взаперти держали. Один раз прорвался, и бегом в дом к бабе Насте… Только отец с братом догнали и силком в оградку потащили.

– Вася, Васенька…– кричала, рыдая, Марьянка, выбежав из избы на крик, но баба Настя загородила ей выход со двора старым, немощным телом, умоляюще глядя в глаза. Ничто было не мило.

– Я люблю тебя, Марьяна… и никто мне не указ! – орал Васька на всё село. Только рано утром запихнули его в отцовский грузовик и увезли в город.

– Не плачь, внученька. Перегорит любовь-то. Пеплом осыплется, ветром развеется, с дождем в землю уйдёт, да новым ростком сильным взойдёт…– утешала девчонку бабушка Настя.

Перегорело. Но Марьяне словно пеплом тем голову посыпало. Появилась в волосах прядь седых волос.

Назло боли она сдала экзамены и подала документы в музыкальное училище. Только скрипка и утешала её долгими томительными часами ожидания. Отцовский подарок на семилетие. Когда в Ольгинке открыли детскую музыкальную школу, он торжественно привел её на первое занятие. Марьяна стала первой в селе, кто играл на чём-то кроме гармошки.

Люди покряхтывали, но с уважением относились к Марьянкиному отцу за такое решение. Думали, что станет на селе спокойнее, коли ведьмин дом проникнется духом высокой культуры. Лютый остепенится, и родятся на свет новые ольгинские интеллигенты. Всё-таки был её отец когда-то инженером-геодезистом, пока по наклонной не поехал.

Но ведьмин дом со звучащей тревожно и заунывно скрипкой ещё сильнее пробирал до мурашек… Особенно после того, как остались в нём только бабка Настя и Марьяна. Мужчины в семье не приживались. Поэтому и собственную дочь с её муженьком отпустила не жалеючи…

***

Случилось это в тот день, когда бабушка изгоняла дьявола из отца Марьяны. Мать всячески противилась, кидалась в ноги, умоляла не трогать мужа, но бабка уже с порога взялась за ритуал, как только он вошёл в дом после очередной «проделки».

Отец Марьяши, несмотря на интеллигентное прошлое, прославился на всю Ольгинку крутым нравом, жестокостью и поведением «несовместимым с общепринятыми нормами» – как говорил участковый милиционер. Вот взял же чем-то Мишка дочь её неразумную, пока та в городе училась на парикмахера. Видно передком думала, а не сердцем.

Да что тут говорить: сельчане его побаивались, кликали не иначе, как Лютым. Участковый после каждой выходки мужчины навещал дом, угрожая Лютому тюрьмой. Не смогла баба Настя выдержать подобного позора.

Тогда вся деревня поняла, какой силой она на самом деле обладает. Над деревней два часа трещали сухие молнии, слышался то громоподобный голос бабушки, то звериный вой отца Марьянки. Земля содрогалась, а в промежутках из избы доносилось ангельское пение. Над избой ходили тени: то бабка встанет, каргой нависая над избушкой, то Марьянка в белой рубашонке – словно ангел небесный. Вместе справедливость творили они над Мишкой – старуха да девчонка малая. Кто как разумел.