В мгновение ока мне все стало ясно. Стараясь не выдать охватившего меня возбуждения, я припал к бокалу. Значит, вот оно что. Исчезновение… В интересах «могучих сил». Беспристрастное следствие. На много лет. Все знают, где ты, но никто никогда не вспомнит, не поможет. Позор семье, поношение роду. И сразу выскочила другая мысль: неужели он меня предупреждает? Напрямую, без экивоков. Вот это да! С какой такой надобности? Ведь у нас не было близких отношений даже во времена студенчества. Такое благородство – не может быть! Истинно рыцарский поступок. Невероятно!

Действительно, этого быть не могло. Спустя мгновение я понял, в чем дело. Ни о каком рыцарстве или студенческом братстве речь не шла. Моего приятеля просто распирало от важности полученной миссии. Он хотел похвастаться, пощекотать свое тщеславие. Почему выбрал меня? Случайно. Или… Тогда, в университете, я успевал лучше многих, почти всех. Наверно, он завидовал, хотя не помню в точности – не обращал внимания. Теперь же бывший соученик имел возможность продемонстрировать достижения, куда более значимые, чем отметки по римскому праву.

Конечно, скрыть, насколько я был ошеломлен, не удалось. Не знаю, выгнулись ли брови, зашевелились волосы на макушке или я всего-навсего позабыл закрыть рот? Но собеседник воспринял изумленное выражение моего лица, как немой вопрос. В соответствии с его ожиданиями, именно так я и должен был отреагировать на сообщенную новость. Нечего и говорить, что мое исполнение прошло на «ура». Хозяин вечера был полностью удовлетворен. Маленький спектакль, который он предвкушал, трясясь в казенной карете, удался на славу Лучший подарок актера зрителю – это искренность, даже неверно истолкованная. Мне казалось, я слышу, как автор постановки сам себе аплодирует.

Внешность приятеля стремительно изменилась. Он на глазах раздался в плечах и плотно заполнил недавно еще столь вместительное кресло. И, с минуту потешившись произведенным впечатлением, добавил, что на следующий день местная инквизиция должна представить ему для ознакомления список лиц, рекомендованных к неспешному следствию. Значит, завтра. В крайнем случае, послезавтра.

Скажу по правде, я был настолько малодушен, что у меня мелькнула мысль просить его о защите. Мою честь спасла лишь поспешность хозяина. «Да-с, все шалопуты получат по заслугам, – провозгласил он, не дожидаясь ответа, и с шумом поставил опорожненный кубок на подставку, инкрустированную мавританскими узорами. – Наш девиз – строгость и справедливость!» – тут я сумел побороть свой страх. После такого позора можно не жить. Нет, только не это.

Когда, пошатываясь от новостей и немного от выпитого, я вышел из дворцовых дверей, то увидел своего неразлучного спутника, сидевшего на самой нижней ступени и делавшего вид, что спит. «А, сеньор, доброй ночи!» – он метнулся ко мне. Значит, промелькнуло в голове, ему наказали не отходить от меня ни на шаг, чтобы в последний момент не упустить. Плохо дело. Но я уже достаточно овладел собой и сухо бросил: «Пойдем», – после чего сразу же, не оглядываясь, зашагал по улице. Он едва успел запалить факел у привратника.

Убить его? Глупее некуда, это меня не спасет, хотя обидно, конечно, злость берет. Он от меня видел достаточно добра, и вот… Захотелось хоть как-нибудь отомстить. И здесь я вспомнил, что он чертовски боится кладбищ. Даже днем, когда я его пару раз для какой-то надобности посылал на чужие похороны, он шел туда с неохотой, кропился святой водой, обвешивался талисманами с ног до головы. А ночью… «Ну-ка, давай за мной!» – и я опять свернул на короткую дорогу. Он сразу же прилип ко мне, не забывая, впрочем, в ужасе оглядываться по сторонам. Но не скулил, как обычно – ох, что с людьми делают деньги. Или все-таки страх? Интересно, его сначала купили, а потом запугали? Или наоборот?