Он, как мальчишка, поковырял ногтем край стола и продолжил:

– Есть, конечно, и личные мотивы. Вика не признает фотографов «на вольных хлебах». Для нее очень важно, чтобы я имел стабильный заработок. Стабильно высокий заработок. – он криво усмехнулся. – Она из достаточно богатой семьи. Я должен поддерживать уровень жизни, к которому она привыкла.

– Об уровне ее жизни красноречиво говорит ее машина.

– Эту машину я ей подарил. Но да, она хорошо показывает уровень ее требований. Иногда очень тяжело им соответствовать.

Мы сидели молча и смотрели друг другу в глаза. Я понимала все его чувства, я читала их на его лице. Но ведь его личная жизнь меня не касается. Не должна касаться. Я опустила глаза.

– Я очень благодарна за твою отзывчивость. И я согласна, что в любом случае отнеслась бы к этой ситуации с недоверием, предвзято. Но я, наверное, откажусь. Я не смогу с тобой работать.

Я подняла на него глаза. Он спокойно ждал объяснения.

– Даже если не брать во внимание то, как мы познакомились… – я запнулась. – Даже наше деловое сотрудничество начинается с обмана. Я не думаю, что это хороший старт. Я не могу работать с людьми, которым не доверяю, которые сразу показали себя…

– Во-первых, мы уже разобрались с нашей первой встречей, и последнее время неплохо справляемся с ситуацией. – перебил меня Дмитрий. – Во-вторых, от твоего решения сейчас зависит очень много судеб, ты сама сказала, что глупо идти на поводу у своих эмоций. Ну и в-третьих… Можешь ли ты с полной уверенностью сказать, что так уж мне не доверяешь? – он прищурился. Я чувствовала, что он смотрит мне прямо в душу.

– Я не знаю что за чертовщина творится между нами. Почему мы так чувствуем друг друга, даже просто присутствие. Почему от любого прикосновения вспыхивает пожар. Я знаю, что пока не научился это контролировать. И поэтому пока воздержусь от любых физических контактов с тобой. – Он уже знакомо взъерошил волосы. – Я знаю кое-что другое. – он потянулся к сумке, которую привез с собой и вытащил объемную стопку фотографий. Он протянул ее мне. Заметив мое удивление, он предупредил мой вопрос, – Да, ты не единственная, кто любит наблюдать за людьми со стороны, кто любит их читать.

На всех фотографиях была запечатлена я сама: сосредоточенная, задумчивая....

– Я ведь не зря тогда попросил именно тебя нас сфотографировать: я хотел проверить догадку. Ты ведь тоже “видишь” чувства окружающих, чувствуешь то же, что чувствуют они? Это ведь из-за… – он коснулся своего уха. Я какое-то время молчала. Потом кивнула.

– Да. Возможность носить слуховой аппарат у меня появилась не сразу. И когда мне подарили первый аппарат – он был далек от идеального. А мне нужно было выживать. Учиться слышать без слуха. Поэтому я много наблюдала, изучала людей. Это так и осталось привычкой. – Я перебирала фотографии. Везде не очень радостная. В стороне от всех. Одну из фотографий я подняла с немым вопросом: я сидела одна на берегу реки. Дмитрий поднял руки вверх, сдаваясь.

– Я не маньяк. Я не преследовал тебя. После той сцены в день вашего приезда я тоже ушел привести свои мысли в порядок. Видимо, мы ушли в одно и то же место. И до того, как ты увидишь следующее фото: да, и следующим утром на берегу я тебя фотографировал. Но, честно, я пришел туда раньше тебя. Ты даже на фотографиях получилась беззащитной и напуганной, сама видишь. Я не мог просто взять и уйти. Обошел кругом и сделал вид, что только пришел на берег.

– Да уж, странностей в наших недолгих взаимоотношениях хватает.

Дмитрий рассмеялся.

– Можно мне забрать их? У меня не так много хороших фотографий.