– Так вот, я тогда уже подрабатывал, как мог, и придя в нашу комнатенку в один прекрасный день, увидел мать, болтающуюся в петле – он криво усмехнулся, понимая, что улыбка эта больше похожа на оскал. – Естественно, церковь отказалась хоронить самоубийцу на кладбище, а служителям Мертвых Богов было невыносимо видеть рысеухого нелюдя – плод греховного соития. Пришлось мне закапывать тело самому, за городской чертой. После этого – улица. Около полугода я как-то выживал в трущобах Сентия, а потом в один день все изменилось. Меня нашли гвардейцы, притащили во дворец, отмыли, одели, как подобает человеку моего статуса, накормили, а потом – представили ее величеству, которая сказала, что ищет верного спутника для своего сына и выбор ее пал на меня. Понятия не имею, откуда она узнала про то, что случилось с нашей семьей, не понимаю, как отыскала меня в трущобах, не знаю, отчего решила, что из тощего доходяги выйдет толк, но я в благодарность за новую жизнь рвал жилы, работал больше и усерднее других. Я оттачивал свое мастерство, точно заведенный, дабы оправдать доверие королевы и завоевать дружбу ее сына.

Он выдавил еще одну кривую ухмылку.

– Как видишь, мечта о дружбе осталась мечтой. Стоило только посметь выказать неповиновение, как принц избавился от меня, не думая и секунды. – Он развел руки и взглянул на Аеллу. – Вот такая вот история.

В глазах гарпии стояли слезы и полукровка здоровой рукой непроизвольно потрепал девушку по макушке.

– Не волнуйся, что было – то прошло. Нам же нужно двигаться вперед и надеяться, что удастся избежать встречи с изначальными.

***

Заночевали они на опушке леса. Полукровка развел небольшой костерок, на котором путники поджарили грибы, собранные за день.

– А что будет, когда мы доберемся до Кастэллума? – поинтересовалась Аелла.

– Не знаю, – пожал плечами Безымянный. – Я расскажу его величеству всю правду, а потом – потом он может делать со мной все, что пожелает.

А на самом деле мотылек спешит к костру, на котором жгут трупы.

Слова пророчества больно – точно молоток по шляпке гвоздя – ударили в мозг, отпечатываясь огнем под полуприкрытыми веками.

«Может быть, действительно, будет лучше, если этот мотылек сгорит»?

– Разве твоя жизнь не имеет цены? – с искренним беспокойством спросила гарпия.

– Она не стоит и ломаного медяка, – резко, резче, чем следовало, ответил полукровка. – Моя жизнь – бессмысленна и до боли смешна. Она…

Юноша не договорил. До его чутких ушей донесся шорох в траве, и бывший капитан гвардии его высочества, тотчас же попытался вскочить, выхватывая обломок меча. Сломанная нога дернулась от боли, и он припал на одно колено, шипя и не в состоянии встать, но – держа перед собой сломанный меч.

«Воистину, клинок – отражение души воина», – прокралась в голову невеселая и несвоевременная мысль.

– Не стоит делать глупостей, – услышал он плавный чуть тягучий голос. – Опусти оружие.

Юноша, не споря, бросил обломок на землю и поднял руки над головой.

– Не стреляйте, братья, – произнес он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, – мы с дочерью неба спешим к вашему владыке.

– Не брат ты нам, полукровка, – услышал он в ответ ожидаемые слова, но и бровью не повел.

Безымянный знал, что не стоит делать резких движений, находясь на прицеле как минимум нескольких пистолетов. В том, что говорившие вооружены именно этим оружием, юноша не сомневался, ведь их небольшой диалог состоялся на языке лунксов.

Четверо шагнули на опушку из-за деревьев и Безымянный сразу же узнал гостей. Конные стрелки Волукрима из бригады, возглавляемой герцогиней Магной Тиирташ, такие, как он их запомнил со времен осады крепости.