Летиция беззвучно засмеялась.

– Я красивая?

Кельт шевельнулся.

– Это не совсем, то слово. В тебе есть какая-то тайна и красота, соединяясь с ней придаёт, как бы это сказать, – он замялся подыскивая необходимое слова, но так ничего и не найдя продолжил. – Ну, не знаю, в общем, есть в тебе нечто такое, что намного выше просто понятия красоты. Оно влечёт сильнее и даёт странные ощущения. Вот сейчас ты сидишь в лунном свете с виноградной гроздью у груди, и мне кажется, что мы находимся совсем в другом мире, где нет и никогда не было ни войны, ни врагов, ни Аттилы, ни Валентиниана. Нет ничего – только ты и я. В том мире, ты некое высокое, таинственное божество, которым по здравому размышлению изначально является каждая женщина, ибо она приносит в мир жизнь, великий акт творения подобный творчеству богов, тогда как муж-чины жизнь отнимают. Ведь если бы не было возрождения, люди давным-давно истребили друг друга. Да-да, женщина это жизнь, мужчина это смерть и по-другому не было и никогда не будет.

Летиция ласково провела рукой по страшному шраму украшавшего грудь Кельта.

– Отец говорил, твои рассуждения напоминают труды языческих философов. Ему до сих пор это кажется необычным ведь ты никогда и ничего не читал. Откуда у тебя такие мысли?

– Сам не знаю, по мне мысли как мысли. Возможно, жизнь на пустынном берегу, приучившая меня к созерцанию, научила и чему-то ещё. Ребёнком, особенно когда на море разыгрывался шторм, я забирался на скалу и оттуда созерцал бушующую холодную воду. Я всегда получал от этого вида стихи какое-то сверхъестественное ни с чем несравнимое наслаждение, а иногда, то ли наяву, то ли внутри себя, видел некие непонятные изображения. Всякий раз я пытался докопаться до их сути, но у меня ничего не получалось. А грудь женщины воистину божественное творение, – неожиданно закончил Кельт.

Летиция улыбнулась.

– Тогда целуй это божество.

Кельт замер.

– Смелее воин, не стесняйся.

Кельт приподнялся, и неловко коснувшись губами грудей подруги, поспешно упал обратно на ложе.

Девушка окончательно расхохоталась.

– О боже, ну и варвар. Когда я научу тебя выражать чувства как это принято у цивилизованных людей, – прижимаясь к Кельту и ища его губы, прошептала она.

Была середина ночи, когда Летиция, оторвавшись от Кельта, бросила взгляд на луну.

– Идём купаться, – сказала она.

– Сейчас?

– Конечно. Ведь ты, кажется, никогда не купался с девушкой, а я милостиво обещала доставить варвару это удовольствие, – засмеялась Летиция и, соскочив с ложа, устремилась к морю.

Кельт смотрел, как в потоке неземного света Летиция легко и быстро пересекала пространство до воды. Стройная, с густыми, спускавшимися до самых ягодиц волосами, она являла собой истинное совершенство и действительно казалась настоящим божеством любви, которое ему пору-чено охранять в этом жестоком, абсурдном и непонятно для чего существующем мире.

Они долго плескались в тёплой воде, и только когда на востоке появилась светлая полоса, вернулись в беседку. Там крепко прижавшись, друг к другу горячими телами, заснули крепким здоровым сном молодых и наполненных жизненной силой людей.

Так в непривычном для Кельта безделье прошло два месяца. Но подобное времяпровождение не было утомительным, молодым людям было невыразимо хорошо вдвоём на этой скрытой среди холмов вилле. В этой жизни судьба давала им больше времени, предоставляя возможность, лучше познать друг друга через физическую близость и понять, что их связывает не только это, а нечто много большее. И они с каждым прожитым днём все отчётливей осознавали, что просто не смогут жить, когда другого не будет рядом.