«Ради мамы я должна оставаться сильной, – решила Лика и, усердно пытаясь зализать раны на сердце, принялась старательно растить на нём ледяную корку. – Если мы обе будем давать волю тоске, она сожрёт нас заживо».

И, чтя память отца, закончила последний год морского института и вернулась на рейсы вместе с мамой, практикуясь в совершенно разных ролях на судне.

Через год после похорон, вернувшись с последнего рейса, Мартина принесла Лике письмо от отца.

– Почему не сразу? – лишь сухо поинтересовалась Лика, поднимая на мать усталый взгляд тёмно-зелёных глаз. – Когда папа его написал?

– В предпоследнем рейсе. – ответила Мартина, кладя конверт на стол перед дочерью и присаживаясь на дряхлый диван. – Но отдать просил через год после своей смерти. С одним условием, о котором ты узнаешь позже. Что я и выполняю.

– Спасибо, – извиняющимся тоном произнесла Лика и подвинула к себе письмо. – А ты читала его?

– Нет. Оно предназначалось тебе. Захочешь поделиться содержимым – я буду только благодарна. Не пожелаешь – пойму и не обижусь.

– У меня нет от тебя секретов. – девушка разорвала конверт и выудила оттуда сложенный вчетверо лист плотной бумаги. – Я зачитаю. Но пообещай мне не плакать.

– Разве плакать – так уж и плохо? – удивилась Мартина, но кивнула.

– Плакать просто бессмысленно. Папу этим не вернёшь.

– Но грустить из-за утраты – нормальное явление.

– Вполне.

Лика откашлялась и дрожащими пальцами развернула письмо. В горле встал тугой комок. Она глубоко вдохнула, стараясь собраться с мыслями, и прочитала вслух первую строчку, искренне надеясь, что голос не выдаст нахлынувших так некстати чувств:

– «Дорогая дочь, Лика Мельтц». Официальное начало? Так на него непохоже. И почему Мельтц? А вдруг я бы вышла замуж за… – голос предательски дрогнул. – Плевать.

– Папа знал. – улыбнулась Мартина. Тут же добавила: – Оно и к лучшему, милая моя.

– Ты права. К чёрту Филиппа и всё, что с ним связано.

Филипп Нишман был молодым человеком Лики на протяжении последних нескольких лет, и со стороны девушки глупо было не думать, что дело идёт к помолвке и блестящему совместному будущему. Филиппу пророчили успех в науке, в то время как Лика горела морским делом и неоднократно заявляла, что рейсы с самого детства – её огромная страсть. В этих отношениях было всё – любовь, взаимопонимание, желание отдавать энергию только друг другу, но сил на компромисс в какой-то момент не хватило. Филипп оставил Лику, заявив, что жена, постоянно находящаяся на корабле, ему не подходит. Впоследствии девушка трактовала это так: «Мне нужна домашняя женщина: бесперспективная, покорная, несостоявшаяся. С ребёнком в одной руке и поварёшкой в другой. Девушки имеют право реализовываться только подле своего мужчины. И, желательно, не отходя от постели: супружеской или детской».

Отношения, длящиеся столько времени, дали трещину резко и бесповоротно. Лика, запрещая себе плакать и переживать, молча собрала вещи и сгинула из жизни Филиппа навсегда. Унося с собой запах их общего дома, любви, воспоминаний, она думала о том, что больше никогда не позволит мужчине зайти настолько далеко. Забраться в душу, дать надежду, заставить испытать к себе чувство, во всех книгах сворачивающее горы и побуждающее произносить клятвы. В тот же вечер, сойдя с городского трамвая, она, не доходя до дома, отнесла сумку со своими вещами в Дом Нужды. После – со смехом рассказывала, что ничего будто бы и не изменилось. Тот же дом, где уже не было отца, та же спальня, аромат рыбы и специй. С души упал груз, мешавший Лике жить на протяжении последних месяцев. Ведь она, остро замечающая любые перемены, начала подозревать, что они с Филиппом так и не придут к благоприятному для них обоих решению.