– Спасибо! – Лика с горящими от нетерпения глазами бережно заворачивала книгу в ткань и, отвернувшись, нежно гладила её корешок. – А почему именно Кубань?

– Там живут её счастливые воспоминания о семье, до того, как всё пошло не так. – Эрнест всегда уклонялся от ответа. – Остальное прочтёшь сама. – Он смаргивал так невовремя подступающие слёзы и добавлял: – А к твоему возвращению я напишу ещё что-нибудь.

– Пиши, пожалуйста. Пиши всегда. Твой талант должен жить вечность. Пускай на бумаге. Пускай, только у меня и твоей мамы на полке. Я всё равно верю, что однажды ты станешь известным.

– И даже это больше не заставит меня покинуть наш городок, «Уху», семью и тебя.

– Посмотрим, – хитро улыбалась Лика. И тут же серьёзно добавляла: – И всё же не скучай слишком сильно, Эрнест. Рейс пролетит быстро.

– Обещаю.

Друзья тепло обнимались, произносили последние прощальные слова, и с трепещущим сердцем Лика отправлялась в новый рейс.

Эрнест отвернулся от Мартины, скрывая улыбку, и дрожащими от волнения руками взял кружку с пивом.

– Отнесу тому господину и вернусь. – Сказал парень и скрылся в зале.

– И можешь отдохнуть! – крикнула Мартина вслед.

Но Эрнест уже её не слышал.

Двери таверны распахнулись, и вбежала Лика. С наспех забранными в две косы влажными от снега волосами, в коричного цвета плаще и с бутылкой масла, зажатой под мышкой, она показалась Эрнесту особенно встревоженной.

– Опоздала, – констатировала девушка сама себе, и, метнувшись к другу, уже собирающему грязную посуду со столов, наскоро поцеловала его в щёку.

– Всегда вовремя, – успокоил Лику Эрнест. – Откуда бежишь?

– Заполняла последние документы на… Сам знаешь, что.

– Ох, точно. Завтра, в пять на пирсе Свободы.

– Рассчитываю, что ты придёшь пораньше, и мы выпьем чаю вдвоём перед торжеством.

– Конечно. Когда ещё будет следующий раз, неизвестно.

– Примерно через неделю, – быстро сосчитала Лика и улыбнулась. – Новая рукопись ещё не готова?

– Не вышло завершить к церемонии. Но зато я сшил сборник стихов, который писал с этой осени. – Похвастался Эрнест и, взяв девушку под руку, повёл её на кухню. – Угадаешь, как называется? Подсказка: это связано с нашим общим делом.

– «Уха неплоха»? – спросила Лика и, переступив порог кухни, тут же поставила бутылку с маслом на стол и опустилась в кресло.

– Почти. «Таверна на берегу Балтийского моря». По задумке, я прихожу в неё каждое утро и рассказываю свои истории.

– Какого рода истории?

– Разные. Про семью, про море, про приключения, про дружбу, любовь… О, как бы я хотел вновь испытать хоть толику тех чувств, о которых пишу! – воскликнул Эрнест и тут же прислонил ладонь ко рту, словно веря, что выпорхнувшие так некстати слова можно вернуть назад и удержать.

Пару лет назад, на одной из вечеринок в таверне по случаю дня рождения Мартины Эрнест выпил нескольким больше планируемого, и, еле держась на ногах, впечатался лбом в резную колонну около барной стойки. Лика вызвалась проводить с кровоточащей ссадиной, мутным взглядом и заплетающимся языком друга до комнаты, украдкой хихикая и клянясь себе, что больше не спустит с него глаз во время празднований. Девушка иногда вспоминала, чем кончился тот вечер, и что он за собой повлёк, но Эрнеста старалась этим не тревожить, потому как он до сих пор переживал по этому поводу.

Эрнест неловкими движениями собрал рыжие волосы в хвост и, проведя ладонью по лицу, покрывшемуся лёгким румянцем, спросил:

– Ты в порядке?

– А я трезвая, – пожала Лика плечами. – Лучше скажи, чего тебе принести. Минеральной воды, яблочных долек? И ложись поскорее. – Она настойчиво подтолкнула друга в сторону кровати и потянулась за одеялом.