Марциал раздраженно вскинул руку.

– Стоп, Акрисий! Стоп! Твою лошадь еще никто не покупает. Так что не нужно раньше времени лить слезы и уж тем более впутывать сюда богов.

– Как буде угодно господину, – смиренно закивал грек.

– Сколько хочешь за него? – прямо спросил его Лукан.

В глазах Акрисия вновь вспыхнул почти угасший торгашеский огонек. Он пожевал полными губами и, растянув их в скромной улыбке, сообщил:

– Пять сотен денариев, господин. – Вздохнул и прибавил: – Это вполне справедливая цена за такого замечательного коня.

– Конь на самом деле замечательный. Но пять сотен! – Марциал возмущенно вскинул брови. – Не многовато ли, лисья ты душа?

– Пусть Зевс поразит меня молнией! – замахал руками Акрисий. – Отдаю почти даром. Почти без навара. Только из уважения к господам офицерам.

– Четыреста денариев, – назвал свою цену Лукан.

– Ладно, исключительно в знак нашей будущей дружбы, четыреста и еще девяносто, – не сдавался грек.

Но и Лукан не собирался отступать просто так.

– Четыреста пятьдесят, Акрисий. И побойся гнева богов.

– Ты режешь без кинжала! О, Гермес, взгляни на мое падение!.. Четыреста восемьдесят.

– Уступи еще. Обещаю, что окажу и тебе услугу.

Лицо торговца на какое-то мгновение застыло. На нем отчетливо отражалась напряженная игра мысли. Наконец он прокашлялся, провел ладошкой по голому черепу и, достаточно умело изобразив свою полную капитуляцию, заявил:

– Так и быть, четыреста семьдесят. Но это – последняя цена!

– И это ты называешь, уступил?

– Да куда ж дальше-то? Ведь не мула продаю, а редкой породы жеребца. Да он на всю Мёзию такой один!

– Ты уже говори, что на всю Фракию, – не удержался от поддевки Марциал, – да и на Грецию с Македонией тоже.

– Все может быть, – прищурившись, парировал его выпад грек. – Утверждать не берусь. Но в Мёзии далматов больше нет. За это я ручаюсь.

– И цену больше не опустишь?

– Меня же засмеют! И так отдаю чуть ли не по цене раба!

– Но все ж таки выше…

– В довесок дам его сбрую. Между прочим, особой работы.

– Хорошо, – соглашаясь, кивнул Лукан, – пусть будет четыреста семьдесят. И сбрую не забудь.

Акрисий напустил на себя важный вид, развел руками.

– Как можно забыть? Я никогда ничего не забываю. Особенно, если пообещал!

– Вот тут я с тобой спорить не буду, – сказал Марциал. – Иначе мы не стояли бы здесь, а уже давно присматривали коня в другом месте.

– За что я вам премного благодарен. Да и нигде больше вы не найдете таких резвых и ладных лошадок, как у меня.

– Твоя порядочность во время сделок, Акрисий, известна на все Томы. Но ты грек, и торгашество у тебя в крови. В чем тут подвох? Я, например, до сих пор не могу понять.

Акрисий сузил глаза так, что они превратились в узкие щели, по-хозяйски закинул за спину руки.

– Да ни в чем! Свой навар с каждой сделки я получу в любом случае. А честная игра при этом идет моему делу только на пользу.

– Я, по правде говоря, мало что понял, ну да ладно, – махнул рукой Марциал и повернулся к товарищу. – Тогда составим договор и покончим с этим? Если честно, мне уже не терпится пропустить чашу-другую.

– Согласен. – Лукану и самому порядком надоело топтаться в конюшне, раздражал и хозяин, голова которого, особенно глаза, напоминали жабу; хотелось быстрее закончить с формальностями и стать наконец обладателем красавца-коня; окропить же вином его приобретение – дело святое. – Где у тебя можно составить документ? – обратился он к греку и, просунув руку сквозь решетку, погладил Аякса по теплой шее.

Жеребец негромко фыркнул и сам потянулся к нему.

Соглашение скрепили здесь же, в небольшой комнате, служившей хозяину чем-то вроде конторы. Согласно ему продающая сторона получала плату за товар по его доставке. Напоследок Марциал дружески хлопнул Акрисия по плечу.