Я несколько раз приходил к мальчику. Подолгу сидел рядом, наблюдая, как кроха спит, или брал на руки, когда тот просыпался. Иногда мне даже начинало казаться, что между нами есть какая-то невидимая связь. Никогда до того у меня не возникало подобных чувств по отношению к пациентам, неважно, какого они были возраста или пола. А тут взгляд малыша, когда он бодрствовал, не давал покоя. Иногда он даже мне снился. Я все время думал о том, как сложится его судьба. Почему-то не получалось выкинуть из головы этого брошенного малыша. А потом я списывал свои ощущения на усталость. Как ни странно, вынужденный отпуск утомлял меня гораздо сильнее, чем работа. Я просто не знал, куда себя девать.

В который раз мне набирал Илья. Я скинул звонок. Не хотел ни с кем разговаривать. Даже с ним. Особенно с ним. Рядом с другом я ощущал себя уязвимым, потому что от его проницательного взгляда было трудно закрыться, спрятаться в скорлупу. А я привык быть сильным. Или, по крайней мере, казаться таким. Чувствуя себя слабым при Илье, я хотел скорее избавиться от этого ощущения.

Экран опять ожил. Ну что он снова от меня хочет?! Я со злостью плеснул себе янтарную жидкость в бокал. Сперва разбавлял колой, но потом понял, что, несмотря на противный привкус, лучше пить все в чистом виде. Так эффект наступал гораздо быстрее, и меня вырубало.

Но в этот раз организм дал сбой. То ли напиток попался некачественный, то ли тело отказывалось принимать всю ту отраву, которую я для него приготовил на сегодня. После очередной порции меня не отключило, на что я очень надеялся, сидя на диване перед телевизором. На фоне шёл какой-то дурацкий боевик. Упрямо налил себе ещё, но половину — мимо. В глазах двоилось, а в голове гудело.

Кто-то позвонил в дверь. Я не смотрел на часы, и так знал, что уже за полночь. Кого черти принесли в такое время? Если притворюсь, что меня нет, они наверняка уйдут.

Тошнота накатила внезапно. Я сорвался с места, сбив журнальный столик, и полетел к туалету. Когда избавился от содержимого желудка, вывалился из туалета и услышал стук в дверь.

— Лех, открой! — громко говорил Илья, не переставая колотить в дверь.

Этак он всех соседей разбудит, дебил. Умом я это понимал, но тело отказывалось повиноваться. Я лежал прямо в коридоре и не мог подняться, даже пошевелить пальцем не удавалось. Блаженно опустил лицо на холодную плитку рядом с ботинками. Так лучше. Гораздо лучше. На меня начала накатывать темнота.

— Лёша! Или ты открываешь дверь, или я её выбиваю!

И я знал, что он не шутит. Вряд ли, конечно, выбьет, скорее плечо вывихнет или ногу сломает. Но попытается так точно. Как он меня задрал!

Пока я пытался встать на четвереньки, чтобы доползти до двери, её начали сотрясать нехилые удары.

— Да иду я, — крепко выругался, глядя на плитку между руками, потому что когда поднимал голову, все вокруг начинало безудержно кружиться.

Путь до двери занял несколько минут. Мысли оставались почти ясными, но тело уже совсем мне не подчинялось. Наконец я повернул замок и с чувством выполненного долга упал прямо в проходе.

— У-у-у, — протянул Илья. — Да, дружище, все ещё хуже, чем я предполагал.

Он наклонился и с кряхтением поднял меня, потащив на диван.

— Но я тебе кое-что принёс, — сообщил он, когда уложил меня и сходил в коридор, чтобы закрыть дверь.

— Виски? — еле ворочал языком я.

— Хериски, — огрызнулся друг и развернул бумажный пакет, из которого вытащил инфузионный мешок.

— Капельница? — не поверил своим глазам. — Какого черта?

— Такого. Хватит дурью маяться. У тебя уже интоксикация пошла.

— Оставь меня.