– Открывай сейчас же! Если тебе нечего скрывать, то нет смысла прятаться. – За приглушённым голосом последовал яростный стук в дверь. – Иначе с чего такие внезапные перемены?

– С того, что ты с дружками стал слишком часто ко мне наведываться, Лоик, – ответили по эту сторону двери. – Это мой дом, и я решаю, кого и когда пускать.

– Ты прекрасно знаешь, зачем мы здесь. Открывай!

На дверь обрушился град ударов.

– Чтобы в очередной раз поглазеть на спящего больного? За прошедшие два часа изменилось ровно столько же, как и за четыре дня. Ничего!

– Мы хотим убедиться.

– Все вы приходите «убедиться». У меня тут не проходной двор, поэтому пошли прочь с моего порога! – Голос принадлежал девушке, судя по срывающимся ноткам, жутко рассерженной.

Не то её слова возымели действие, не то гостям надоела бессмысленная перепалка – грохот прекратился, сменившись звоном посуды и гневным бормотанием хозяйки дома.

В первые секунды казалось, что расстояние утратило значимость. Шорох одежды, треск пожираемых огнём дров, скрип половиц под ногами – звуки, неразличимые в повседневной суете, усилились, ураганом ворвались в сознание и резко отступили. Потом всё повторилось. Безумная качка продолжалась, пока Керден не осознал, что вслушивается в собственное дыхание. Оно вдруг стало новым, незнакомым доселе явлением. Вдох и выдох – куда проще, нежели показалось сначала.

– Открой, Мисарра! – Возобновил штурм двери Лоик. – Я хочу… Нет, мы требуем, чтобы ты нас впустила.

Собравшаяся на улице толпа поддержала предводителя одобрительным свистом.

– Ты знаешь законы, – не унимался мужчина, – за укрытие порченных полагается смертная казнь.

– А ты никак в ткачи заделался? – с вызовом бросила девушка. – Кто решать будет?

– Мы знаем, что ты притащила его в дом посреди ночи.

– Только и всего? Ильза по несколько раз в неделю волочёт тебя из таверны вусмерть пьяного.

Дальнейшие слова утонули в грохоте обрушившихся на дверь кулаков.

Разум Кердена трусливой ланью метнулся прочь. Тьма опередила его, поймала в сети и затянула в пучину беспамятства.

Ему снова приснился кошмар: армия порченных у городских стен, тесные, усеянные телами улицы, разрушенные дома, залитая кровью площадь и красное зарево пожаров на востоке. Он спасался от погони в лабиринте переулков, когда из окна заброшенного кабака выпрыгнул пёс. Огромное, измазанное сажей чудовище, выдохнуло сноп искр, сбило с ног, вцепилось зубами в шею.

– Тише, тише. – Женский шёпот выделился из хора голосов и звона стали.

Керден напряжённо вздохнул. Запах лаванды украдкой пробрался в лёгкие. В горле пересохло, с губ сорвался хрип.

– Сейчас, – ответили ему.

Влажная ткань коснулась губ. Керден судорожно сглотнул.

Он не осознавал, где находится, не помнил, что произошло, и не понимал, как угодил в столь вязкую тьму, из которой не мог выбраться. Сознание ускользало, словно вода, отступившая от берега с вечерним отливом.

– Только не снова, – взмолилась девушка. Звякнули банки, зашуршала сухая трава, зашумела вода. Приторный запах лаванды сменился терпким ароматом полыни. – Знаю, знаю, – отмахнулась она.

Керден не слышал её собеседника. Пожирающий тело озноб усиливался, грозясь вернуть разум к недавно пережитому кошмару.

Целую вечность мир то падал в жерло вулкана, то замерзал на горных вершинах. Керден ощущал себя маятником, мерно раскачивающимся над пропастью, и даже время было бессильно что-либо изменить.

Прохладные пальцы коснулись лба.

– Если ему станет легче… Возможно, Лоик не так уж и ошибался, – тихо произнесла девушка, смочив полотенце.